Макс Бременер - Тебе посвящается

— До свидания, — ответил Валерий и таким тоном, словно делает Лене уступку, добавил: — Ладно, книжку я прочитаю.

Лена пожала плечами и направилась к своему подъезду. На ходу обернувшись, она безразлично проронила:

— Могу тебе дать.

— Если можешь, пожалуйста. Я читаю быстро.

— Ну, зайди на минутку.

— Лучше вынеси…

Все-таки он поднялся с нею в лифте на пятый этаж, но в квартиру не вошел, а остался ждать на лестничной площадке. Через минуту Лена вынесла ему книгу и, слегка кивнув, сразу затворила за собой дверь.

На улице Валерий открыл портфель, но толстая книга не влезала в него. Тогда он вынул из портфеля несколько учебников, и «Педагогическая поэма» поместилась. Учебники Валерий зажал под мышкой.

В этот день учителя не раз обращали внимание на то, что Саблин очень рассеян. И недаром. Он думал только о предстоящей встрече со своими пионерами. Даже тогда, когда вопрос учителя бывал так прост, что руки дружно поднимали все, Валерий продолжал сидеть с безучастным видом. Единственный ученик, не тянувший вверх руки, бросался, конечно, в глаза. Сначала Валерия вызвал к доске физик, в результате чего напротив фамилии Саблина появился в журнале вопросительный знак, похожий на недописанную двойку. Затем ему предложила отвечать Ксения Николаевна. Это было досаднее всего, потому что перед нею ему особенно не хотелось срамиться.

Девочки, которые учились у Ксении Николаевны давно, окружали ее имя почтительным ореолом. Между прочим, они рассказывали, что Ксении Николаевне предлагали несколько раз преподавать в институте, но она отказывалась, не желая оставлять школу. Рассказывали, как она строга, и любили вспоминать подробности этой необыкновенной строгости. Со слов девочек Валерий усвоил, что у Ксении Николаевны не бывает любимчиков; что она не ставит пятерок отличнику, «чтоб не испортить табель», как говорят иногда. Ответ решает для нее все, а не соседние оценки в дневнике. И как раз по этой причине она без колебаний ставит пятерку в дневник, где на фоне троек эта пятерка кажется загадочной и диковинной.

Валерий радовался, слыша о Ксении Николаевне такого рода истории. Они были ему по душе. Ему только не приходило в голову, что строгие замечания, суровую и точную оценку знаний может заслужить и он сам.

И вот после того как он ответил слабо, несколькими громоздкими фразами из учебника, которых не прослоил даже своими словами, Валерий ждал, что скажет Ксения Николаевна, что поставит. Она не может сказать ничего хорошего, да, пожалуй, снисходительность была бы для него и вовсе невыносима…

Ксения Николаевна сказала:

— Вы знаете кое-что, но отвечаете беспомощно. Не владеете материалом, хотя, я вижу, читали.

Она поставила ему тройку и, возвращая дневник, безжалостно заметила:

— Если б в ходу были плюсы и минусы, я бы вам поставила с минусом.

У Валерия на душе — гадко, он чувствует себя недостойным даже обращения на «вы». Вернувшись за парту, он не смотрит на Лену.

Перед тем как вызвать следующего ученика, Ксения Николаевна еще раз обращается к нему.

— Вам придется много работать в этой четверти, — говорит она, — потому что во второй я буду требовать от вас только отличных ответов. Вы в состоянии их давать.

На последнем уроке он, по выражению Кавалерчика, «схлопотал еще трояк». Но это его мало тронуло. Уже ничто не могло отвлечь Валерия от мысли о первой встрече с пионерами, до которой оставался какой-нибудь час.

«Главное, — размышлял он, — ребятам должно быть интересно. Один скучный сбор — и я пропал. Сегодня я с ними коротко, чего воду-то лить… Может, просто спросить: какие у кого стремления?»

…У двери 5-го «Б» Валерия остановил Игорь.

— Твои на месте, в полном составе, — сказал он. — Сейчас приступишь к воспитательной работе. Ты, Валер, вот что: поимей в виду одну вещь… Хорошо б, если получится, выведать, кто к мальцам присосался. После откровенностей Ляпунова, задавалы этого, нужно все же доискаться.

Валерий энергично кивнул: правильно.

— Ты почуял, кстати, — продолжал Гайдуков, — что он для фасона все это… Перед девчатами покрасоваться. А нам с тобой стал бы он говорить, жди! Так что опять, выходит, слава девчатам!

Валерий подумал, что у них с Игорем часто совпадают впечатления.

Когда Ляпунов, понизив голос, поверял им секреты, ему тоже казалось, что тот красуется. И удивляло, что Ляпунов с одинаковой гордостью рассказывал обо всем: о том, что отец дает ему денег вволю, о том, что «тип» предлагал ему примкнуть к темной компании, и о том, что он от этого отказался.