Софья Шиль - История Мурочки

Уже больше года прошло с того памятного вечера, когда тетя Варя впервые появилась в тихом царстве Мурочки.

Много воды утекло с тех пор, и все в доме успели уже привыкнуть к нраву и желаниям Варвары Степановны.

Мурочка сидела в детской и писала в своей тетрадке упражнение на букву i. Дима только что вернулся из гимназии. Ник ходил с повязанным горлом и капризничал. Няня в своем уголке за печкою завязывала большие узлы и поминутно сморкалась.

— Нянечка, это ты все о матери плачешь? — спросила Мурочка, поднимая голову.

У няни в деревне была древняя старушка-мать. Ей шел уже восемьдесят шестой год, и недавно брат писал няне, что старуха больно плоха стала, неровен час, как бы не умерла.

Няня вытерла глаза платочком и тихо проговорила:

— О матери все, Мурочка. Жалко старуху, всю жизнь красного денька не видала. Нужда да заботушка, и все тут.

— А долго ты останешься там? — опять спросила Мурочка.

Няня медлила отвечать. Она усердно что-то складывала и разбирала.

— Не знаю, матушка, не знаю, — сказала она наконец.

Ник раскапризничался. Говорит, слишком туго у него горло повязано. Няня сняла фланельку, повернула ее на другую сторону, завязала по-другому и крепко поцеловала мальчика.

— Иди, играй.

Вошла тетя Варя.

— Кончила упражнение?

— Сейчас кончаю, — сказала Мурочка.

— Когда напишешь, оденься, мы пойдем гулять. Ник, ты останешься дома. Дмитрий, покажи свой дневник.

Через полчаса Дима, в новой гимназической шинели, и Мурочка уже чинно шагали с теткой по улице, заходили туда и сюда в магазины. Тетя Варя никогда не ходила с детьми в ограду, да и денек был морозный, серенький, и приятно было итти все вперёд да вперед.

Уже было поздно, когда они вернулись. Мурочка сняла с себя башлык и шубку, поставила в уголок калоши и пошла убирать свои вещи в детскую.

Ник играл у стола в солдатики. Мурочка с удивлением оглянулась. Что-то новое было в детской. Что такое? Вот чудеса! Нянин сундук исчез. Вот отчего так странно. Мурочка испугалась и потихоньку, на цыпочках, пробралась в кухню, где Аннушка, засучив рукава, протирала через решето вареный рис. — Аннушка, а где няня? Аннушка посмотрела на нее, вытерла нос об руку около локтя и сказала:

— Уехала няня.

— Уехала? Как же это? И не простилась!

Мурочка стояла пораженная. Ей вдруг вспомнилось, как няня крепко — крепко ее поцеловала, когда они уходила гулять.

— Так, значить, Варвары Степановны воля, — сказала Аннушка.

— Уехала… — проговорила. Мурочка уныло. — И вещи увезла? Что же это? И два стула кто-то поставил как раз на то место, где сундук стоял.

Аннушка усердно протирала ложкой рис.

— Жисть наша, одно слово! — промолвила она в сердцах. — Нонича здесь, завтра там, как пылинка сухая. И что это за доля положена нам, грешным, Иисусе Христе. Живешь-живешь, себя не жалеешь, ан, глядь, не нужна стала, проваливай.

Мурочка со страхом глядела на Аннушку и как она раздраженно терла ложкой по решету. Она отлично поняла, что это про себя и про няню Аннушка говорила. Но нельзя было никак понять, какое отношение это имело к поездке няни в деревню.

Ведь там была дряхлая старушка, почти без ног, с палочкой ходила, и няня так плакала, что вот случится несчастье, умрет старушка без неё. И жалко было расставаться с няней, а все-таки ведь и старушку надобно пожалеть.

Мурочка постояла-постояла и заговорила:

— Только бы знать, когда она вернется. Аннушка, ты как думаешь, скоро вернется?

Аннушка нахмурилась и замолчала.

— Аннушка! — сказала Мурочка и тревожно заглянула ей в глаза.

— Не велено говорить, и все тут. Уходи ты, Мурочка, к себе. Придет тетенька, осерчает.

Но Мурочку уже нельзя было выпроводить из кухни. Сердце у неё заныло, точно она предчувствовала, какая гроза готова была разразиться над нею.

— Аннушка, золотая, милая, скажи! Я не понимаю! Скажи мне.

И Мурочка залилась слезами.

— Ах, матушки, беда мне с тобой! — проговорила Аннушка. — Ведь сказано, не говорить. Ведь няня-то, Надежда-то Архиповна, распростилась, значит. Уж больше не придет. Мурочка всплеснула руками.

— Не придет?!

— Варвара Степановна, слышь, немку наняли, немка завтра придет, ну, а няня уж к чему. Да иди, иди, матушка, как бы грехa с тобой еще не нажить. Варвара Степановна заругает.

— Ах, Аннушка! совсем ушла няня-то! — рыдая, бормотала Мурочка, присев на табуретку.

И плакала-плакала бедная девочка! Пришла тетя Варя, бранила Аннушку, бранила Мурочку, но Мурочке теперь все равно было, она не слушала ничего, плакала, плакала навзрыд, и в детскую пришла, села на стул, где стоял нянин сундук, и плакала, плакала!