Незнакомка была высокая, стройная женщина в темном платье с белым воротничком и рукавчиками. Её волосы были пышно зачесаны наверх. Серые глаза смотрели строго и решительно.
Мурочка застенчиво приподнялась и, молча, смотрела на вошедших. Ник так и присел на постели.
Отец подозвал к себе дочь.
— Это Мария, или Мурочка, как ее зовут у нас, — сказал он.
Барыня поцеловала ее в лоб.
— А где же няня?
— Няня в кухню ушла, — прошептала Мурочка.
— А этот разбойник — меньшой, Ник. Старшего нет: отпросился в гости.
— Как, один? — удивилась барыня.
— Тут недалеко, — сказал отец. Он погладил по головке дочь, которая прижалась к нему. — Друзей у себя в школе приобрел. — Он нагнулся к Мурочке и, взяв ее за подбородок, сказал добродушно — Ведь это тетя Варя приехала.
Вошла няня с вычищенными сапожками Ника.
— Няня, вот Варвара Степановна приехала, будет жить с нами, — сказал отец.
Мурочка удивленно посмотрела на тетю Варю. Низко поклонилась няня и сказала:
— Добро пожаловать, матушка.
Варвара Степановна несколько времени разглядывала старушку, потом обвела глазами детскую.
— Как душно здесь. Отворяют ли форточки?
— Отворяем, матушка, по утрам.
Варвара Степановна обратилась к брату и сказала:
— Надобно сейчас сходить за Дмитрием. Восемь часов — детям давно спать пора.
Так началось царствование тети Вари.
Оказалось, что она всем осталась недовольна. Недовольна была она и тем, что дети много шалили, недовольна и тем, как ходила за ними няня.
Няня была старый человек и воспитывала детей по простоте, как умела, не мудрствуя лукаво. И шлепнет, бывало, Ника, если он заупрямится или очень расшалится, и в кухне посидит с Аннушкой, чайку попьет, но зато уже строго-настрого прикажет детям не ша лить. И дети слушались и вели себя смирно.
С первых же дней тетя Варя нашла, что многое в жизни детей надо изменить.
Прежде всего, каждое утро их стали обтирать холодной водой. И не няня, а сама Варвара Степановна приходила, брала большую губку и обтирала холодной водой сначала Ника, а потом Мурочку. Ник плакал и капризничал, но ни слезы, ни капризы не помогали. Мурочка, молча, подставляла спину и живот и только смертельно боялась, когда в первый раз прикоснется к её телу холодная губка.
— Что ты, Мари, корчишься, — строго говорила тетя Варя.
Понемногу дети, однако, привыкли к холодной воде, и все пошло, как следует.
Вторая новость, которую ввела тетя Варя, касалась Димы, или Дмитрия, как она его называла. Надо сказать, что эта новость чрезвычайно понравилась ему. Тетя Варя раз пришла в детскую и сказала:
— Няня, Дима уже большой мальчик, его надобно перевести из детской. Николай Степанович желает, чтоб он спал на диване в столовой.
— Ну, что ж, матушка, воля ваша, — сказала няня.
Позвали Аннушку, и в детской поднялась кутерьма. Убрали Димину кровать, перенесли его шкапчик в столовую, поставили его рядом с диваном, где должен был с этих пор спать Дима. В датской стало просторнее и даже пусто как-то с непривычки.
Няня, пригорюнившись, сидела на своем сундуке и перебирала чистое датское белье и откладывала в сторону худое, что нужно было зашить и поштопать. Мурочка подошла к ней.
— Нянечка, ведь так лучше? — спросила она. — Дима все смеется надо мной.
— Лучше, матушка, лучше, — проговорила няня. — Папаша захотел, значить, лучше.
Тетя Варя заняла маленькую комнату, которая была рядом со столовой. Там она си дела и работала, туда являлись кухарка Аннушку и няня за приказаниями. Тетя Варя строго распре делила свое время, и все в доме теперь дела лось по часам. Она вставала рано, будила Диму, приказывала ему идти в детскую обтираться холодной водой, и через 10 минут уже являлась в столовую, отворяла форточку; Аннушка накрывала на стол, подавала самовар, и Николай Степанович пил чай вместе с Димой, и потом оба уходили, — один на службу, другой в школу.
И не случалось теперь, чтобы Дима опоздал. Напротив, он являлся из первых.
Отпустив племянника, тетя Варя входила в детскую. После чаю Ник и Мурочка оставались с Варварой Степановной в её комнате. Ник плел полоски и коврики из красных и зеленых бумажных ленточек и постоянно рвал эти ленточки. Мурочка училась читать: ау, рама, рука, рак и так далее, а потом тоже брала ручную работу: вязала крючком.
Это вязанье было для неё истинным мученьем. Толстая бумага и крючок скрипели в потных ручонках, нитки становились грязны, черны, и то, что получалось, было так некрасиво, грязно и жалко. «Но разве можно было сказать тете Варе! Мурочка молча сидела и, скрепя сердце, ковыряла крючком бессмысленную работу и о чем-нибудь думала, чтобы стало повеселее на душе, но от такого думанья случалась беда: она спускала столбики в вязанье, и выходила уже совсем чепуха.
Читать дальше