Клавдия Лукашевич - Тряпичник

— Костей, тряпок, бутылок, банок продать!.. Костей, тряпок продать!.. — гулко раздалось на большом дворе. Каменный дом высился в пять этажей, двор был четырехугольный, покрытый асфальтом и представлял из себя как бы колодец… Шаги, говор, крики и различные уличные звуки эхом отдавались в этом колодце и гулко разносились по всем этажам.

— Костей, тряпок, бутылок!.. — завел было опять гнусливый детский голос.

— Пошел вон!.. Вон пошел… Нельзя здесь кричать… Не дозволяется… Пошел вон сейчас! — закричал кто-то громким басом. Детский голос смолк. Некоторые из жильцов выглянули из окон и увидели, что дюжий, здоровенный дворник толкал и гнал со двора мальчугана, грязного, оборванного с серым холщовым мешком за плечами.

— Пошел вон, дрянной… Вот я тебе! Видишь надпись?! Тряпичникам сюда нельзя ходить.

— Да я неграмотный, дядюшка… — начал было мальчик.

— А, ты еще разговаривать. Вот я тебя! — закричал дворник.

Мальчик побежал от него, испуганно оглянулся и скрылся за воротами. Он вышел на улицу, постоял в раздумье на панели и пошел по направлению к соседнему переулку. Здесь он заглянул в один двор, подумал, посмотрел кругом, но увидев опять дворника, поспешил уйти. Он вошел в ворота, которые ему показались менее опасными; во дворе оказался даже с одного края деревянный флигель; двор был маленький, грязный; ходили куры, валялись бумажки, бегали собаки, кошки, ребятишки; одна девочка сидела на камнях босая, полуодетая и сосала яблоко. Мальчик был уверен, что отсюда его не прогонят.

— Костей, тряпок, бутылок, банок продать!.. — закричал громко мальчик, приложив одну руку к уху.

— Эй, кости, кости, сюда! — раздался откуда-то сверху женский голос.

Тряпичник обернулся и долго глядел кругом. Он не мог понять, откуда его звали, и подумал, что кто-нибудь шутит. Он долго стоял в раздумье и снова завел свою унылую песню.

— Эй, тряпки, тряпки! Сюда, тебе говорят… Слепой ты что ли?! На самый верх ступай…

Мальчик наконец увидел в самом верху дома высунувшееся из окна красное, круглое лицо женщины.

— Сюда, сюда, вон по той лестнице, в четвертый этаж…

Тряпичник быстро и радостно направился к указанной лестнице. Он взошел, как ему показалось, на 4-й этаж и боязливо постучал в дверь. Дверь открыла маленькая, сухенькая старушка с острым носом, в очках.

— Что тебе нужно? — сердито закричала она.

— Костей, тряпок…

— Вот я тебе задам костей, тряпок! Как ты смеешь стучать?! Сейчас дворника позову… Эдакие-то мальчишки живо обворуют… Пошел вон! — сердясь, закричала старуха и затопала ногами.

— Эй, бутылки, бутылки сюда! — послышался голос сверху, и мальчик, испуганный негостеприимной встречей, бросился наверх по лестнице. Там в дверях стояла толстая, красная, как кумач, кухарка в пестром переднике и с засученными рукавами.

— Вот смотри, мальчишка: у меня шесть бутылок, 12 склянок и корзина костей… Смотри, кости какие, что сахар.

Тряпичник увидел действительно чистый, хороший товар.

— Сколько ты хочешь? — спросил он.

— А ты сколько дашь? Считай хорошенько и давай цену настоящую!

Мальчик начал перебирать бутылки, склянки и кости и долго считал и в уме и по пальцам.

— За все 15 копеек, — сказал он.

— Да ты ошалел что ли? Ты какую мне цену-то говоришь?! — рассердилась кухарка. — Ты, может, хочешь даром забрать?!

— Зачем же даром!.. Бутылки я считал по 1,5 коп за штуку, склянки по 4 на копейку, и за кости 3 копейки.

— За такие-то кости?! — громко воскликнула кухарка и всплеснула руками. — Да в своем ли ты уме? У нас господа мясо первый сорт едят… Да я целый месяц кости копила… Да чистые-то они какие! Уходи-ка ты лучше, мальчишка, по добру по здорову!

— Хочешь за все 20 копеек? — спокойным, невозмутимым тоном предложил мальчик.

— Тридцать копеек, и не спущу ни гроша…

— Нет дорого… Нельзя так дать.

— Ну и убирайся… Продам без тебя. Другой и не такую цену даст.

Мальчик пошел задумчиво. Он знал, что кухарка отдает свой товар сходно, и каждый тряпичник сразу даст эту цену. Но у него был недохваток в деньгах. Внизу на лестнице он остановился в раздумье, вынул из кармана засаленную грязную тряпку, вывернул из нее медные деньги и стал считать.

— Пять, десять, тринадцать, четырнадцать, двадцать и еще две. Всего 22 копейки… — проговорил мальчик. Он, конечно, отлично знал свой капитал, но пересчитал его еще раз для верности.