Ян Аарри - Записки школьницы

— Короче! — закричали ребята.

Пыжик поднял руку:

— Внимание! Сейчас выступит ансамбль песни и пляски. Будет исполнен романс «Горе без ума».

И мы запели, приплясывая и лихо притопывая:

Ребята так и покатились от смеха.

Лийка вскочила, замахала руками и плачущим голосом закричала:

— Не смеете! Я буду жаловаться! Не честно! Подло! Я ваших родителей не трогаю, и вы не трогайте.

Пыжик покраснел и стал оправдываться. Он сказал:

— О чём ты? Опомнись, безумная, как говорил д'Артаньян своей лошади. Кто тебе сказал, что романс про тебя и про твоих родителей? Прими таблетку аспирина!

Валя растерянно оглядела всех и сказала неуверенно:

— Ребята, а мы действительно… Ну, как вы думаете: честно или не честно мы поступили?

Валя растерянно оглядела всех и сказала неуверенно:

— Кажется, не совсем честно! А по-вашему, как?

— А по-моему, — сказала я, — так ей и надо! Пусть не хвастается! И потом, ведь неизвестно же, о ком мы спели романс. Имени нет, фамилии тоже не было… А вообще-то пускай позлится!

Но меня не поддержали. Мы посидели ещё несколько минут молча, а потом, не глядя друг на друга, разошлись по домам.

Вся эта история всё-таки всплыла, и о нашем романсе, а также о войне с Лийкой узнал директор школы. Кто-то собрал всё наше творчество и передал ему. Может, пионервожатый, а может, Лийка! Я думаю, что это работа Лийки, а Пыжик говорит: у Лийки не такой характер, чтобы действовать исподтишка.

— Она бы в открытую напала на нас! — сказал он. — Всё-таки, при всех недостатках, от неё не отнимешь честного, открытого характера.

Директор вошёл с нашими произведениями в руках и спросил:

— Это один старается или же у вас все принимают посильное участие в творческой работе?

Марго вскочила и, глядя на Пыжика, сказала, заикаясь:

— Это я… Я одна… Рисовала и… вообще!

— Так! — сказал директор. — Значит, ты и есть классная Кукрыникса? Ну, что ж, рисунки не плохие! A ктo поэзией занимается? Или поэты более скромны? Не пожелают называть себя?

И вдруг, к моему удивлению, Лийка вскочила и сказала:

— Стихи про Нептуна я писала. А родителей не задевала! При чём тут родители? Это бесчестно! Почему же они не считаются…

— Кто они?

Лийка посмотрела в нашу сторону и вздохнула:

— Они знают, кто писал! Пусть сами скажут!

— Пусть скажут! — кивнул Пафнутий. — Не возражаю!

Мы переглянулись. Говорить или не говорить?

— Они не хотят! — усмехнулся Пафнутий.

Пыжик вскочил и крикнул срывающимся голосом:

— Вот я! Стихи я написал! Но это же шутка была! Вы же, Пафнутий Герасимович, и сами, наверное, любили пошутить, когда были школьником.

— Любил! Не отрицаю! Да и сейчас люблю хорошую шутку! И весёлые, жизнерадостные шутники мне по душе. Но шутки бывают разные. Есть в нашей школе один паренёк — я не буду называть его, — который считает верхом остроумия дёргать девочек за косы.

Ребята захохотали. Ведь таких пареньков и в нашем классе сколько угодно.

— Смешно? — удивился директор. — Девочки, вам смешно, когда вас за косы подёргивают?

— Нет! — хором ответили девочки.

— Целый хор голосов! — улыбнулся директор. — Значит, одному солисту смешно, а всему хору огорчительно. Шутки, стало быть, как вы уже понимаете, хороши только тогда, когда от них все смеются или смеётся большинство и лишь один, осмеянный за дело, огорчается… Не подумайте, что я пришёл сказать вам: не балуйтесь, не шалите, не беснуйтесь. Да если бы и сказал, то вряд ли вы стали бы ходить с опущенными руками, на цыпочках. Я же вас знаю. И поэтому, когда я прочитал ваши стихи, подумал: не предложить ли вам одно весёлое занятие?

Мы переглянулись. Что это за весёлое занятие?

— Новую игру? — спросила Таня Жигалова.

Ребята насторожились.

Пафнутий никогда не говорит просто так. Уж если он начинает какой-нибудь разговор, — значит, за этим разговором вот-вот, сейчас, сию минуту всплывёт что-нибудь или очень приятное или же очень и очень неприятное. Между прочим, он преподносит и хорошее и плохое так спокойно, что по лицу никак не угадаешь, что же приготовлено у него для нас.