Юрий Третьяков - Как мы с Вовкой собирали утиль

— Мы будь спокоен! — хвалился Вовка. — Не то что всякие рыжие Славки. Ему столько в сто лет не собрать, хоть бы он собирал его по выходным, и по праздникам, и на каникулах…

— А кто-то говорил, что вы вроде… — начал было ехидный Славка.

— Чего «вроде»? Я дам «вроде»! — разозлился Вовка. — Ты сначала набери столько, а потом… Повезли, Васёк, тележку назад!

Иван Гаврилович, когда мы возвращали ему тележку, хотел нам показать еще фотокарточку и какой-то старый барабан.

Мне хотелось посмотреть, но Вовка заупрямился, сказал ему, что у нас свободного времени даже ни одной минуты нет. И вообще он сделался очень угрюмый и неразговорчивый.

— Пошли на другую улицу! — сказал он. — Здесь, слышал же, он и у соседей все взял.

— Так то железо, а утиль…

— И утиля тут никакого нет… Откуда он тут? Я знаю. Нам на этой улице нечего делать. Одна канитель.

Мы перешли на другую улицу. Вовка ходил от дома к дому и никак не решался постучать.

— А вообще зачем нам столько крючков? — сказал он. — Что нам, спекулировать ими, что ли? Где бабушка живет, там озера чистые. Да была б леска крепкая и так не оборвется. А зацепится — можно нырнуть и отцепить. Я когда у бабушки был прошлым летом, целую неделю одним крючком ловил. А рыбы поймал столько, что кот ел-ел, насилу доел. Я думаю, что мы уже порядочно набрали утиля. Дадут нам по одному крючку — и ладно! Сходим только к реке, заберем, что там есть. Пусть берег будет чище. А то валяются кости, как будто там битва какая была!

Я тоже подумал, что лучше уж нам сходить подальше, чем просить по дворам, как побирушки.

Костей на берегу реки было порядочно. Там были и тряпки, и калоши, и несколько рваных ботинок. Вовка сказал, что ботинки — не утильсырье и за них не дадут даже мячика на резинке, не то что крючки.

Мы набили полный мешок костей и принесли на наше место. Седого там уже не было.

Утиля у реки оставалось еще много, но Вовка махнул рукой:

— Хватит! А то все крючки заберем, больше никому не достанется. Сейчас я схожу туда, это тут за углом, близко. Приедет на телеге дед, заберет все, а нам даст крючки. Ты карауль тут, а то Седой куда-то исчез.

Я сел на другой стороне улицы на лавочку, а Вовка побежал что есть духу за угол.

Я сидел, как будто просто так — уморился и присел отдохнуть и ни к каким костям отношения не имею. И хорошо сделал, потому что тут, откуда ни возьмись, появились Женя и Сашка Рыбкин. Женя нес погнутую граммофонную трубу и дудел в нее, а Сашка катил впереди себя чугунное колесо.

Они увидели меня и подошли:

— Ты чего тут сидишь?

— Не видишь — отдыхаю, — говорю я. — Нельзя, что ли, отдохнуть?

— Можно, — сказал Женя. — Мы тоже отдохнем. Гляди, какая труба. Я сейчас на ней сыграю. А Вовка где?

— Сейчас придет, — сказал я, потому что заранее не придумал, куда мог деться Вовка. — Да вон он!

Вовка заметил ребят, хотел было повернуть обратно, но они его уже увидели:

— Эй, Вовка, мы тут, иди сюда! Вовка подошел растерянный.

— Чего сидите? — сказал он. — Пора приниматься за работу. А то, если каждый тут будет рассиживаться, мы за неделю лома не соберем.

— Мы уже выполнили норму, — сказал Сашка. — Надо же отдохнуть немного. Я лучше сейчас тебе сыграю… Слушай!

— Ничего, ничего! — торопил Венка. — Надо перевыполнять, а не успокаиваться на достигнутом! Пошли-ка скорее!

— Подожди!.. Сыграю, говорю… Отдохнем немножко… Вон Сашка палец на ноге разбил…

— Ну, этот твой палец пустяк! — тянул его Вовка. — Если из-за всякого пустякового пальца отдыхать, никакого толку не получится.

В это время из-за угла выехала лошадь, запряженная в пустую телегу. На телеге сидел, свесив ноги, бородатый дед с цигаркой.

Поравнявшись с нами, он придержал лошадь и обратился к Вовке:

— Эй, хозяин! Где твой утиль-то?

— Какой утиль? — покраснел Вовка и начал оглядываться по сторонам.

Сашка и Женя разинули рот.

— Это вон там! — показал наконец Вовка. — Я и позабыл! Гляньте, вон он! Ух ты-и-и!.. Да много! Интересно, кто его туда натаскал? Давно б его надо было забрать, а то валяются тут всякие кости! От них зараза… И вообще благоустройство портится!

— Так этот самый твой то? — никак не мог понять дед.

— Ничего не мой. Раз на улице лежит, какой же он мой? Он уж тут сто лет лежит! Я давно думал, надо пойти сказать, и все такое… Ну, пошли, что ли! Расселись со своим пальцем! Надо лом собирать, а они сидят, как в гостях!