Юрий Третьяков - Командир особого отряда. Повести и рассказы

Увидев Шурку, он сбежал с крыльца и присоединился к отряду. Когда Шурка начал делать ему строгое замечание по поводу неявки вовремя, он удивился:

— А как же! Нужно же обо всем проинструктировать, а то они никто не знает, что надо, что не надо…

Не личный состав, а просто-таки животноводы какие-то: у одного — котенок с поросенком, а у другого так и вовсе козел! Когда пришли к рядовому Дедову (он же Дед), тот стоял на улице у своей калитки: чуть приоткрывая ее, заглядывал в щелочку и опять быстро захлопывал, а сам трясся от смеха.

— Особого приглашения дожидаешься? — закричал на него командир.

— А обуться нужно? — тоже закричал Дед.

— Так обувайся!

— Да там… — Дед опять захихикал. — Кузя не пускает…

Он дал заглянуть через щелочку во двор. Знаменитый на поселке дедовский козел Кузя, весь в репьях и колючках, стоял там в боевой позе, опустив свои длинные острые рога и не сводя желтых шальных глаз с калитки, готовый в любой миг ринуться в атаку.

— Кузя, оборватое пузо! — радостно приветствовали своего друга Зубан и Голован.

Услыхав хорошо знакомые голоса, Кузя вскинул голову, дернул бородой, мекнул, потом опять нацелил рога на калитку.

— Чего он? — поинтересовался Шурка.

— Да обиделся! — объяснил Дед. — За то, что я ему морковку не дал! Очистил, показал, он только хотел есть, а я для шутки сам её съел! Он шуток не любит и давай бодаться! И не пускает! А то бы я давно пришел… Вы отвлеките его кто-нибудь на себя, я кеды возьму, вон они на крыльце стоят…

— Рядовой Перфильев, иди прогони козла! — распорядился командир.

— Ну его… — отказался Перфишка. — Иди сам! Шурке тоже не хотелось связываться с Кузей, который, если его раздразнить, дрался своими крепкими рогами очень ловко и больно. И вообще, где это видано, чтобы командиры с козлами дрались, будто больше нечего им делать? Такая драка может только подорвать авторитет, когда еще не известно, кто кого…

Выручили добровольцы Зубан и Голован:

— Можно, мы?

— Валяйте! — охотно разрешил командир.

С воплями «Кузя! Кузя!» они ворвались во двор, и Кузя, увидев своих хороших знакомых, всегда готовых повиснуть у него на рогах или сесть верхом, повернулся и с меканьем побежал за сарай.

— Когда много народу, он стесняется… — объяснил Дед, забирая кеды, и предложил: — Давайте его с собой возьмем?

— Зачем?

— А так… Интереснее.

— Давай! — обрадовались Зубан и Голован. — Я на нем прокатнусь!

— И я!

— Вот еще! — запретил Шурка. — В игрушки играть идем? Маленькие какие!

— А что такого? — встрял Перфишка.

— А ты не вмешивайся! — осадил его Шурка. — То зайти боялся, а то…

— А ты сам почему не заходил?

— Мне не положено… — буркнул Шурка.

Дед надулся, и другие все надулись: недовольны, что Кузю не берут… На первый раз Шурка уж хотел было уступить, тем более что с Кузей, конечно, интереснее, но все-таки проявил твердость, и Кузю не взяли…

Молча пошли к Роману, по дороге встретив Калиныча, который брел разгильдяйской походкой, сунув руки в карманы и поглядывая по сторонам, будто на прогулке. Но Шурка ему ничего не сказал, потому что Калиныч был ему лучший друг, а личный состав и так весь обиделся… Правда, вскоре все опять развеселились благодаря Роману, любителю всяческих потех, который, оказывается, только еще начал завтракать. Для ускорения он принялся есть стоя, а от этого ел еще дольше, да вдобавок старался всех рассмешить, корчась, будто ошпарил себе горячим чаем кишки, и давясь, будто заглотнул чересчур большой кусок…

Словом, целое утро проволынили, пока отряд собрался в полном составе.

Шурка построил его в шеренгу и скомандовал:

— Смирно!

Оказавшись в строю, все подтянулись, кроме Романа, который изобразил, будто он тянется и тянется вверх, никак не может остановиться, даже казалось, что он резиновый, но Шурка не обратил внимания, и он перестал.

— Шагом марш! — раздалась команда.

И отряд двинулся в поход.

Улицей, где от деревьев, домов и заборов падала тень, шли хорошо, держа шаг, равнение и вообще порядок. Даже тетя Маруся, повстречавшись, одобрила:

— Эна, бравые какие! Сколь далеко направились?

— На задание, — загадочно ответил ей командир Щурка, соблюдая военную тайну.

Но когда прошли последние дома и началась открытая голая дорога, стало хуже.

Жаркий африканский ветер дул без отдыха, стараясь превратить родные Шуркины места с приятным прохладным климатом, который так и называется — умеренный, в зону пустынь и полупустынь, известных всем, кто учил географию.