Юрий Третьяков - Командир особого отряда. Повести и рассказы

— А я еще раньше с Витюшей договаривался! Что? Он мне первому показал, мне должен и отдать!

— Посмотрим…

— Да не посмотрим, а точно! Тут и смотреть нечего!

Драка почему-то не получилась, но Шурка с Калинычем оба обиделись и пошли домой: хоть и в одно место шли, но каждый по своей стороне улицы…

Шурка потом злился до самого вечера. Вот так друг оказался! Считается, товарищ, а сам хотел исподтишка черепаху захапать, не хуже своего поросенка. Недаром он и поросенка себе выбрал такого же захапистого: что Калиныч, что поросенок — никакой разницы, оба жадные! Но только у него ничего не выйдет, потому что черепаха, если правильно рассуждать, должна достаться Шурке, больше никому: во-первых, Шурка раньше всех ее увидел; во-вторых, Витюша больше Шуркин знакомый, чем Калиныча, который его мало знает, а Шурка уже давно обменивал с ним насос на шпоры; в-третьих, Егор Ефимыч — тоже Шуркин друг: они вместе ворота строили и забор, а когда Егор Ефимыч починял Калинычево крыльцо, сам Калиныч в это время болел в больнице желтухой и нисколько ему не помогал… А на хозяйственном дворе не он главный был, Шурка просто захватил его с собой по дружбе, мог и вообще не брать, а навоз один перетаскал бы ведром… Какое же он имеет право на черепаху? Но Шурка человек не жадный, и Калиныч может в любое время ходить ее смотреть, хоть целый день с ней возись — на Шуркином дворе! Впрочем, можно на денек и к Калинычу ее отпустить, когда совсем привыкнет… Пускай уж и в Калинычевом озере поплавает для разнообразия, даже интересно!

Успокоив себя таким образом, Шурка заснул и увидел сон про черепах: будто он залез в какое-то озеро, наподобие Калинычева, но гораздо больше, а там — видимо-невидимо черепах! Шурка начал их ловить и складывать в корзинку, но черепахи были быстрые, юркие и старались разбежаться… Уже почти полную корзину наловил Шурка, потом поглядел, а там нет ни одной, а вместо них лежат противные дохлые рыбы… В сны Шурка не верил, но тут, проснувшись, начал размышлять: к чему такой сон?..

Оказалось — к плохому, на что Шурка нарвался сам, через свою собственную дурость…

Заглянул он в кухню, чтобы поскорее чего-нибудь перекусить да поспеть в подсобное хозяйство, пока Калиныч не опередил, а там сидит в гостях соседка Афанасьевна и разговаривает с матерью. Сперва разговор шел неинтересный — про цены, про рассаду, про дожди, но потом Афанасьевна стала жаловаться на своего поросенка, которого недавно купила на базаре. Как человек, кое-что кумекающий в поросятах, Шурка начал прислушиваться…

— Уж не знаю, будет ли с него прок, нет ли… — вздыхала соседка. — Заморенный какой-то… Не везет мне на поросят!..

Шурка счел нужным вмешаться.

— А как ваш поросенок ест? — спросил он. — Хапает или сцеживает?..

— Чегой-то?.. — не поняла Афанасьевна.

— Если, когда ест, хапает, то это хорошо! — охотно разъяснил ей Шурка. — А если только одну жижу пьет — не будет из него толку… Так задвохлый и останется! Зачичкается, короче говоря!..

Мать и Афанасьевна с удивлением слушали Шурку, не понимая, откуда у него взялись такие знания по свиноводству…

А Шурка расходился еще больше:

— Но вы не бойтесь! Его еще можно до ума довести: надо только овсяного молока дать — для разгону аппетита!

— Да ты-то почем знаешь? — спросила мать.

— Это он у Егора Ефимыча набрался! — догадалась Афанасьевна. — Энтот дуралей Витюша на подсобное пристроился, и они там вертятся какой день: Маруська, что с Егор Ефимычем работает, сказывала…

— Во-он он где пропадает! — обрушилась на Шурку мать. — Я тебе чего приказывала? Чтоб не сметь с ним компанию водить! Не товарищ он тебе!

— Да я не с ним, а с Егор Ефимычем вожу… — оправдывался Шурка. — А Витюша там почти и не бывает! Раза два всего был, я его почти и не видал… Даже почти не разговаривал… С Егор Ефимычем мы!

Но мать не слушала:

— Это ты куда собрался? А ну, положь шапку! Никуда ты не пойдешь!

— Пойду! — начал грубить Шурка — А если меня Егор Ефимыч ждет? Все равно пойду!

— Я сейчас сама пойду и всех там распеку и Егор Ефимыча вместе — не сманывай ребят!

— Ладно-ладно… — пошел на попятный Шурка, боясь, что она вправду пойдет и осрамит его перед всеми там. — Не пойду… Только немножко по улице погуляю…

— Я тебе погуляю! Положь, говорю, шапку на место!

— Значит, мне теперь уж и воздухом подышать нельзя?

— Дыши дома! А еще лучше ступай вон картошку окучивай, заросла вся!

— Сама окучивай… — буркнул Шурка, ушел на порог, сел там на приступку и начал горевать.