Иван Симонов - Охотники за сказками

— Так гороховую кашу едят, — прерывая на секунду смущенный бег, толкает дедушка крутой затылок поближе к ногам. — На глубину берут. Спрашивал, так сказываю.

Пятеро со стороны наблюдают забавную сцену, которая одному Леньке не по душе приходится. Степан Гуляев, переламываясь надвое от накатившегося на него смеха, старается объяснить, что и его когда-то парнишкой «вот так… ха-ха-ха… так же… ох-хо-хо-хо… за во… за во… о-ххи-хи… за воло… о…» и никак договорить не может, что за волосы таскали, тоже гороховую кашу есть учили.

Сергей Зинцов, приоткрыв сочные, цвета спелой ежевики, губы, с одобрением наблюдает за строгим лицом деда, за братниной мелкой побежкой.

— Красиво ногами работает, — отмечает безусловный факт. И повинная голова, не замедляя движения, ухитряется осудительно глянуть из-под ведущей руки.

«Самому бы тебе так побегать!»

— Не так гороховую кашу едят, — напоминает дедушка по второму кругу. — Так гороховую кашу едят, — повторяет низкий кивок головы.

За третьим разом, полностью совершив свой долг, распустил обмякшие пальцы, внимательно глянув в черные Ленькины глаза, по-дружески посоветовал:

— Не забывай науку! В артели надо артельным быть.

— Ложки перемой. Котел от копоти оботри, на ночь в землянку его убери.

Эти указания уже ко мне относятся. Выполняю их с горячим усердием.

В сгущающейся темноте подживил костер сухими сосновыми ветками. Светлые зайчики пустились выплясывать по темным стволам. От веселого огня и на сердце веселее.

А Ленька, мужественно признав артельную правоту, забыв недавнее смущение и всякую обидчивость, уже сказку у дедушки Дружкова выпрашивает.

Хоть маленькую какую, чтобы ночью хороший сон пригрезился. Коське, вон, тоже послушать хочется. Чего молчишь? — достает растоптанным лаптем по моим бахилам.

Орел ты, парень, как я на тебя погляжу! — усмехается в бороду повеселевший Никифор Данилович. — Право, орел! Высоко полетишь, если в лужу не сядешь. Ладно, будь по-твоему, — соглашается с Ленькиной просьбой. — За хорошую тряску можно и сказку рассказать.

Старшие впятером на низеньких нарах, выложенных тонкими сосновыми жердями, вповалку улеглись; мне с Ленькой на земляном полу ночь коротать досталось.

В лесу жить — догадливым надо быть, уметь не только деревья с корня валить да сучья рубить, но и о себе самом позаботиться. Там никто тебе пружинный матрац не принесет, белую простынку по нему не расстелет.

Видал я таких молодцов, которые и про путешествия книжки читают, и по гимнастике пятерки получают, но постель за собой в порядок привести почитают за оскорбление. В лесу некогда разбирать, кому очередь пол застилать. Живо с Ленькой елового лапника нарубили, зеленым мохом колючие ветки присыпали — хорошая перина в дальнем углу землянки получилась. Расположились на ней валети-ком — головами в разные стороны, ноги вместе.

Тут и сказка дедушки Дружкова начинается.

«Ходили по лесу три охотника, три родные брата. Все одной матери сыновья, а руки и думы у каждого свои.

Старший брат не то чтобы из сил выбился, а просто тоска его обуяла. Ни дичины крылатой стороной не видать, ни зверь на пути не встречается. А над бором темень сгущается, ночь охотников настигает. Приходится с пустыми животами на ночлег укладываться.

Развели они жаркий костер на малой поляне. На живой огонек мохнатые лешие собираются, за деревьями тайком хоронятся, к негромким речам прислушиваются.

Старший брат и говорит:

— Теперь бы нам хату теплую, да обед сытный, да постель мягкую — всю ночь бы такие сказки стал рассказывать, что и лешие их заслушаются.

А лешие до сказок первые охотники. Мотнул головой седой леший ближнему рыжему, волосатая лешачиха непонятные слова зашептала — появилась рядом с братьями расписная избушка на курьих ножках.

— Недурной ночлег для бездомных получается, — говорит, ободрившись, усталый старший, и заходит хозяином в избушку.

На просторном столе, на белой скатерти, перед ним стоят щи мясные, только что из печки вынутые, в длинной плошке каша пшенная с коровьим маслом. На другом краю — большой ковш парного молока, вровень с ним голубое яблоко катается, величина — с человечью голову. В углу мягкая постель дожидается, расписным одеялом накрытая.

Без долгих хлопот, без труда и забот желание старшего брата исполнилось. Остался он в лесной избушке сытный пир пировать, темную ночь ночевать. А младшие ждать не стали, темным лесом дальше пустились. Родные братья — родная кровь, но у каждого руки и думы свои. Только молвил на прощанье старшему младший брат: