А Валевский - Зеленый остров

— Помолчи, Муха! — пнул его ногой Семен. — Дай поговорить…

Он боялся, что Коля сейчас уйдет. Но того только подзадорило замечание Мухина.

— Как же, «неинтересно»! — передразнил он. — А еще в том бору во время войны была база партизанского отряда — лавровцев. Слышали?

— Да. Ну и что? — спросил крайне заинтересованный Семен.

— А вот так, ничего…

— Слушай, приятель… — решился Семен. — А мне с товарищем можно пойти? Как ты думаешь, а?

Коля недоверчиво оглядел обоих.

— Вы кто такие? Я вас что-то никогда не встречал.

— Новички мы здесь… — сказал Семен. — Новоприбывшие… Любим попутешествовать…

Он важно выпятил грудь, хлопнул себя по шляпе и хвастливо добавил:

— Отважные исследователи! Можем дать сто очков вперед любому туристу…

— Посторонним нельзя, — прервал Коля, — У нас очень ответственное задание. В поход идут только опытные разведчики — пионеры, отобранные на совете дружины, и две девочки из соседней школы. Тоже люди бывалые, не подкачают!

— Что же, мы, по-твоему, хуже девчонок, что ли? — усмехнулся Семен.

Коля снова критически оглядел их.

— Вид у вас что-то не очень надежный.

— Что та-а-акое? — протянул оскорбленно Семен. — Ты смотри, парень, говори-говори, да не заговаривайся, а то… и схлопотать можешь!

Он показал грязный кулак и прибавил мрачно:

— Где этот ваш Зеленый остров? Давай, выкладывай!..

— Ух ты! — подскочил Коля с притворным испугом. — Страх-то какой! Сразу скажу: иди на северо-восток, приближаясь к 60-й параллели, — упрешься в остров. Только в болоте смотри не увязни, а то попадешь в царство леших…

Он отогнул рукав рубашки, взглянул на часы, озабоченно присвистнул и помчался вниз с косогора. Семен крикнул ему вдогонку:

— Подумаешь, важная птица! Фасонит! Трепло! Сами найдем! Еще раньше вас побываем на Зеленом острове! Будьте покойны! «Нам путь не страшен! Дойдем до облаков…» — пропел он. Потом лихо сбил набекрень соломенную шляпу и бросил повелительно Мухину: — Адъютант, за мной!

Павел шел быстро, а потом, посмотрев па часы, пустился бегом. Надо было спешить. Ведь старшая пионервожатая назначила его своим главным помощником — командиром группы разведчиков-туристов. Он отвечал за то, чтобы вся подготовка к походу была закончена точно в срок.

Павел всегда был чем-нибудь занят и удивлял товарищей умением распределять свой день так, чтобы на всё хватило времени. Занятие спортом и шахматы, чтение книг и пионерские обязанности — всё входило в его план. И даже стихи успевал писать. Забежав домой, Павел нашел на своем столике записку от мамы: «После работы остаюсь на партийное собрание. Распоряжайся сам!..» Мелкие буковки маминого почерка скатились узкой цепочкой на край листа. «Торопилась!» — подумал Павел.

Из открытого окна веяло прохладой. Солнечные зайчики перемещались по стенам, освещая фотографии. Здесь висели, главным образом, портреты отца.

Вот один из них, самый последний: комиссар партизанского отряда смотрел со стены на своего сына. Отец и сын были очень похожи друг на друга: у обоих смуглые узкие лица, черные глаза и чуть приподнятая правая бровь. Эту фотографию, несколько писем, ордена и личные вещи отца принес в День победы его боевой товарищ, он и рассказал о смерти комиссара.

Справившись с домашними делами, Павлуша снова появился на улице. Два ряда старых лип тянулись вдоль нее. Сквозь кору их стволов пробилась сочная молодая поросль, вплелась в могучие, густые кроны и шелестела там нежными, пахучими листиками.

Павлуша быстро поднялся в гору. Отсюда всё было как на ладони.

Река Песчанка образовала излучину, полукольцом опоясывая город. На той стороне — простор лугов, за ними — холмы, колхозные избы, огороды, поля. На ближнем крутом берегу возвышался Дворец культуры — гордость местных жителей. Маляры, качаясь в люльках, покрывали его светло-серой краской. Дальше виднелись каменные здания райкома, горсовета и новой гостиницы.

Большинство домов в городке были деревянные, обшитые тесом и выкрашенные в различные цвета. К каждому дому прилегал фруктовый сад и огород. Могучие липы, кусты желтой акации и рябина роняли узоры теней на заборы. Под затейливой резьбой окопных наличников чистотой сияли стёкла, а за ними виднелись заросли комнатных растений.

У одного из таких домиков и остановился Павлуша.

Он постучал в маленькую дверь застекленной веранды и, услышав хрипловатый басок «Можно!», — вошел в дом.