Виктор Шурлыгин - Космонавт Сергеев

Он многое знал о своей дороге и летел спокойно, не обращая внимания на стоны и завывания в наушниках. Но вдруг — что это? — откуда-то из небытия послышался едва различимый отрывок фразы: «…од…ения?» Саня вздрогнул — эскулапы все-таки перехитрили его. У них были десятки приборов, бесстрастно регистрирующих состояние человеческого организма, и они его перехитрили.

— Год рождения — пятьдесят пятый! — он быстро нажал кнопку переговорного устройства.

— Месяц? — пробился сквозь треск и шорох далекий голос.

— Апрель, четырнадцатое.

— Что вы…аете про де…янных…оней?

— Деревянные кони — кони моего детства. Еще — название повести Федора Абрамова.

— …ажите…селый а…дот!

— Вот самый веселый и наиболее подходящий для данной ситуации анекдот. Один эскулап просит другого: «Пойдем потанцуем, коллега!» — «Как же мы потанцуем, дружище, если я тебе вчера по ошибке ноги выше колен отрезал?!»

— Замогильный юмор, — сухо и четко щелкнуло в наушниках. — Будьте внимательны! Задание номер пять! Включаем светолидер!

Началось! Белая светящаяся точка вспыхнула у обочины уже объезженной дороги, дрогнула, повторяя все неровности и изгибы, устремилась вправо. Она не ползла, эта точка, она мчалась на космической скорости: отставать от нее не разрешалось. Отчаянно работая рычагами, Саня зажал световой лидер в перекрестье прицела и удерживал все время, пока продолжались испытания. Он вел самолет, как говорят специалисты, в принудительном темпе — надо было точно, как в жизни, пройти по своей дороге, не отклоняясь в сторону и не сворачивая на параллельные тропинки. И как в жизни — снопами молний бил в глаза ослепительный свет — так, что Саня терял иногда световой лидер из виду; короткие удары электрического тока покалывали запястье; орали, разрываясь от воплей и скрежета, наушники; мокрый халат прилип к спине.

— Умножьте двенадцать на восемнадцать! — визг неожиданно оборвался и приказ — артиллерийской канонадой — прозвучал в полной тишине, от которой можно было оглохнуть.

— М… Двести шестнадцать!

— Разделите эту сумму на восемь!

— …Двадцать семь!

Команды розгами хлестали по нервам. Счет времени был порван — Саня не знал, сколько продолжается это истязание. Час? Два? Вечность? Усталость — до полного изнеможения — обволакивала тело, мурлыча свои гнусные песенки. Брось все, убаюкивала усталость, упади на холодную землю и отдыхай. В этом счастье. Ну, нет, дудки! Он не имеет права расслабляться! Дважды два не всегда четыре. Ему отрезали ноги, но он умеет танцевать на голове!

— Повторите задание номер один, но в максимально длительное время!

— А какое время максимально длительное?

— То, которое вам кажется максимальным.

Эскулапы снова ловили его — Саня почувствовал засаду и предка с пращой, затаившегося в кустах. Он стал предельно осторожным, стараясь понять, где подстерегает опасность. Где? Быть может, во времени, в самом горниле его? Ну конечно, во времени! Он несется на своем истребителе сквозь воображаемое пространство, стремительно, точно горючее, пожирая реальное время, а его, перцептуальное, ощущаемое им время, замедляется, спрессовывается. Как в интересной беседе или в любимой работе минуты кажутся секундами, часы — минутами. Но что из этого следует? А то, что он как бы по инерции продолжает гонку за световым лидером, продолжает лететь в принудительном темпе, обгоняя реальное время, а от него ждут совсем другого — полного расслабления. Ждут, чтобы он нажал на все тормоза и тянул резину, чтобы жил не по собственным, а по реальным часам! Когда Саня это понял — и подсознанием, и оголенными нервами, — сектор газа пополз назад, электромоторы басовито зарокотали на самых малых оборотах и трясущийся истребитель превратился в гарцующего на одном месте коня. Старлей доблестных ВВС обошел засаду! Удерживая ручкой управления и педалями заваливающуюся кабину — трудно вести машину, потерявшую устойчивость, — он летел с черепашьей скоростью вдоль своей дороги. Самой прекрасной, самой трудной, самой необыкновенной на свете дороги, держась всех ее изгибов, как держатся стрелки компаса.

— Испытания закончены! — будто издалека, из другого мира, послышалось в наушниках. — Отдыхайте.

Он выключил двигатель, стянул шлем, отстегнул мокрый от пота браслет с электродами, снял с педалей ноги и почувствовал, что в лаборатории не хватает воздуха. Кровавые круги плясали перед глазами, сердце, которого Саня не слышал целую вечность, стучало, точно молот по наковальне, звенело, как гудящие колокола.