Жанна Браун - Переправа

А Духов пробасил добродушно — любит, когда народ делом занят:

— Продолжайте работу. У вас своя задача, у меня своя.

И ушел к Митяеву в каптерку. Говорят, они большие друзья.

В другой раз пришел также один, без сопровождения. Спрашивает дежурного:

— Чем рота занята?

Тот рапортует:

— Товарищ генерал-лейтенант, первая рота занимается чисткой личного оружия.

Духов зашел в оружейку, открыл первый попавшийся шкафчик, достал автомат и проверил затвор.

— Молодцы, хорошо оружие содержите.

Митяев раздулся от гордости. А Духов сел с нами и рассказал, к случаю, фронтовой эпизод, связанный с плохо вычищенным оружием.

Я думаю, комиссар, вам не надо говорить, как к этому генералу относятся солдаты? Да, еще одна, характерная для Духова деталь: он терпеть не может тех офицеров, которые изо всех сил пыжатся, строя из себя великое начальство, а свое дело знают плохо.

Я постоял немного возле окна на первом этаже, глядя на генерала. Как ни крути, а генералов, о которых среди солдат ходят легенды, в армии не так много. И помчался наверх предупредить собственное начальство.

Дименков с Малаховым стояли у окна в коридоре и складывали в стопку какие-то бумажки. Я постарался с ходу упредить ротного, который уже открыл рот, чтобы спросить, почему я не был на разводе.

— Товарищ капитан, сюда идет генерал-лейтенант Духов вместе с полковником, замполитом и другим начальством. По виду из штаба округа.

Малахов расстроился.

— Только этого не хватало. На третьем этаже еще полы не высохли. Натопчут, грязи нанесут…

А Дименков посерел. Мое отсутствие на разводе вылетело у него из головы птичкой. Высшего начальства наш капитан боится ужасно. Когда к нему обращается генерал, у Дименкова стекленеют глаза и начисто отказывают мозги. Он сразу стал как-то меньше ростом и засуетился.

— Лейтенант, прикажите всем бросить работу и привести себя в порядок.

— Зачем? — удивился Малахов.

— Как только генерал-лейтенант войдут, подайте команду «Смирно». Пусть все выскочат в коридор и построятся.

— Зачем? — еще раз спросил Малахов. — Они же работают.

— Не ваше дело! — сорвался на фальцет Дименков. — Выполняйте!

И побежал вниз встретить высокое начальство у порога.

— Белосельский, предупредите взвод, — сказал Малахов.

Я промчался по классам. Парни радостно бросили работу — махать кистью не так легко, как некоторым кажется, но в коридор, кроме Зуева, никто не вышел. Старый солдатский закон: к столовке поближе, от начальства подальше. На лестнице показался генерал Духов. Рядом с ним шел полковник Муравьев, за ними подполковник Груздев и приезжие чины. Сзади всех на деревянных ногах передвигался Дименков.

Малахов скомандовал: «Смирно!» — мы с Вовочкой вытянулись.

— Товарищ генерал-лейтенант, второй взвод выполняет строительные работы. Командир взвода лейтенант Малахов.

— Добро, лейтенант, — пробасил генерал, — к празднику управитесь?

— Так точно, управимся.

Я первый раз видел Духова вблизи. Пожалуй, он чем-то напомнил мне Деда Мороза на новогодних открытках: большой мясистый нос, ясные голубые глаза под густыми светлыми бровями, мощный подбородок. Не хватало только бороды и усов.

— Мне сказали, третий этаж полностью готов? Добро. Пойдемте, товарищи, посмотрим.

Малахов даже глазом не моргнул.

— Нежелательно, товарищ генерал-лейтенант. Там полы еще не высохли.

«Хана лейтенанту», — подумал я и увидел, как внизу, за полковничьими спинами, тихо соскользает по стене Дименков.

Духов изумленно хмыкнул, повернулся к сопровождавшим его чинам и сказал:

— Отставить. Лейтенант не разрешает…

Полковники вежливо заулыбались, показывая, что вполне оценили шутку. А Духов спросил, именно спросил, как у равного:

— А второй этаж ты нам разрешишь посмотреть?

— Пожалуйста, — сказал Малахов, — они однотипны.

Когда генерал и полковник ушли, Дименков сел на ступеньку лестницы, снял фуражку и вытер платком мокрое лицо и шею.

— Ну, Малахов… — только и сказал он. Я отозвал лейтенанта в сторону.

— Товарищ лейтенант, вы не дадите «Территорию» Степанову? Он пропадает в медпункте без книг.

Малахов откровенно обрадовался, что может хоть что-то сделать для Степанова. И я подумал, что нам все-таки здорово повезло с командиром. Жаль, что парни не видели, как он держался с начальством.

Ровно в семь, как мы договорились, я прибежал за книгой в общежитие. Ни Малахова, ни Хуторчука еще не было. Я постоял возле дома, соображая: как быть? Надо подождать, но отсвечивать на глазах у офицеров не хотелось, и я сел на ящик в кустах под сосной возле детской площадки. Меня в темноте не видно, а я хорошо видел всех, кто проходил мимо дома под фонарем.