Жанна Браун - Переправа

После обеда в офицерском буфете — чаще всего борщ, макароны по-флотски и компот из сухофруктов — они вышли во двор. Небо очистилось от туч. Ветер осушил взгорки и узкие асфальтовые дорожки между домами военного городка. Но в рытвинах и придорожных канавах стыли остатки дождя, отражая хмурые сосны.

— Хорошо! — Виталий потянулся, как сытый кот. На лице у него играл румянец. Синие глаза с чистыми белками точно светились изнутри, излучая радость жизни и уверенность в себе. Он снял фуражку и подставил русую, коротко стриженную голову ветру. — Хорошо! — повторил он и предложил: — Пойдем в лес, пройдем по краю, а то скоро темнеть начнет. Подышим воздухом, поговорим, заодно и грибы посмотрим. Может, на жареху наберем.

— Какие грибы об эту пору? — удивился Малахов.

— Разные. Эх ты, дитя большого города…

Мимо военного городка шло широкое, обихоженное дорожниками шоссе. Начиналось оно возле железнодорожной станции и соединяло автобусной линией множество поселков, совхозов и райцентров области. Возле военного городка шоссе под прямым углом пересекала дорога, проложенная понтоновозами и разной мостостроительной техникой через лес к реке. Собственно, дорогой это можно было назвать только летом, а весной и осенью даже тяжеленные КрАЗы буксовали, с трудом выбираясь из грязи.

Малахов и Хуторчук прошли немного по обочине, оскальзываясь на глинистой почве, а затем по еле видимой в черничнике тропинке зашли в лес. Он был по-осеннему тих и угрюм. Корабельные сосны стояли стеной, точно поднятые на попа неотесанные бревна. Их кроны в вышине занавесили небо, и от этого в лесу даже днем было сумрачно. Кое-где, точно школьники в испуге, жались друг к другу зеленые ели, а на редких прогалинах горели осенним пожаром березы. Под сапогами лейтенантов смачно чавкал мох, хрустел брусничник, покорно ложился на землю вялый папоротник.

— Конец света! — воскликнул Виталий и остановился перед бугристой, полузасохшей сосной. — Погибла, матушка… Знаешь, что ее сгубило? Смотри сюда!

Нижняя часть ствола у сосны была усеяна светло-коричневыми шляпками мелких грибов. Виталий пнул их сапогом.

— Тунеядцы! Живут под корой и возле корней, забирают у дерева все соки, оно и гибнет. Между прочим, филолог, они вполне съедобны… А вот тебе, урбанист, настоящий гриб!

Он нагнулся и сорвал под кустом гриб с темно-бурой мясистой шляпкой.

— Учись, филолог, пока я жив. Это чернушка, или свинушка. Конечно, самый гриб начинается с конца августа и до первого похолодания, но если знать лес, можно и в апреле собирать, например, сморчки. Правда, в лиственном лесу. А сейчас мы с тобой можем рассчитывать на груздь, еловые рыжики, сыроежки… А вот на той полянке под березками можно найти волнушки или лисички.

— Откуда ты все это знаешь? — не выдержал Малахов.

— Антирисуюсь знать, как говорил мой знакомый прапорщик. Я же тебе говорил, что офицер должен знать хотя бы понемногу обо всем. Представь, что ты со своим взводом окажешься отрезанным от своих. Чем прикажешь людей кормить? Идти в ближайший населенный пункт за продуктами? Я, между прочим, проанализировал по литературе гибель некоторых партизанских отрядов и войсковых групп. В основном, когда они выходили в населенные пункты за продуктами: Отсюда вывод: хочешь выполнить задачу и сохранить людей — научись пользоваться подножным кормом. Кстати, урбанист, целебные травки тоже офицеру не вредно знать. Медик не всегда под рукой, а командир всегда в ответе за людей.

— Понятно, — ошеломленно протянул Малахов, ощущая почти физически превосходство Виталия.

— Так что у тебя, Борис? Серьезное?

— Зависит от точки зрения, — сказал Малахов.

— Принято. Излагай вначале свою.

Малахов помолчал, собираясь с мыслями. Он был уверен, что Зиберов, как вредная бактерия, разлагает весь взвод. Если копнуть любое происшествие во взводе — у истоков обязательно замаячит фигура Зиберова. Больше всего Малахова бесила ловкость, с которой этот здоровенной парень подставлял вместо себя под неприятности других…

— Помнишь, я говорил тебе о некоем Зиберове?

— Помню. Неприятная личность с манией величия.

— Позавчера, когда ты был в суточном наряде, у нас не хватило олифы и начштаба договорился с директором совхоза, что они дадут нам бочку взаймы. Я пошел в совхоз, а Зиберов и выскочил по берегу озера на шоссе…

Малахов рассказывал, постепенно накаляясь, точно Зиберов снова стоял перед ним на пустынной дороге и нагло усмехался, уверенный, что без свидетелей может позволить себе все. «Молочка захотелось, товарищ лейтенант, солдатские харчи поперек горла… Жалко вам, что ли? Никто и не узнает. Можете сажать, ваше дело… Мне-то что, я отсижу, товарищ лейтенант, да вам же хуже будет…»