Виталий Губарев - Павлик Морозов (другой вариант)

Есть в Герасимовке группа кулаков и подкулачников, которые ненавидят меня. Ну и пусть! В Герасимовке нет ни одного члена партии, а я - единственная комсомолка. И все-таки я не одинока, и я твердо знаю, девочки, что победят те, кто со мной!

Герасимовка разделилась на два враждующих лагеря. Раскол произошел даже во многих семьях. Например, крестьянка, заведующая избой-читальней - Ксения Иванова страстно мечтает о колхозе. А ее муж, Федор Иванов, не хочет о нем даже слышать...»

Учительница подняла голову. За окном послышался скрип подводы, и мужской голос негромко окликнул:

- Зоя Александровна!

Она откинула занавеску и выглянула из окна. В ходке, остановившемся у школы, сидели двое: незнакомый крестьянин и человек в кителе с забинтованной головой.

- Не узнаете, Зоя Александровна? - сказал человек в кителе, подходя к свету. Теперь она вспомнила: это работник райкома партии Дымов.

- Николай Николаевич! Что с вами?

- Неприятное приключение... - На бледном лице Дымова усталая улыбка. - Ехал сегодня к вам в Герасимовку, и кто-то подстрелил меня в дороге... Да вы не беспокойтесь: самая пустячная контузия в голову. Через три дня сниму повязку. Спасибо, крестьяне из соседнего села подобрали и вот доставили в Герасимовку...

В избе было жарко и душно. Трофим сказал Татьяне:

- Ужинать будем во дворе, под березой. - Он поднял жестяную лампу и пошел на крыльцо. - Федюшка, пойди покличь деда и Данилу, скажи, чтобы приходили ужинать. И скажи им - есть у меня ужину кое-что...

Федя со всех ног бросился в соседний двор и через минуту явился обратно.

- Папанька, дедуня тебя к себе кличет.

- А что такое, сынок?

- Арсений Игнатьевич в гости к дедуне пришел.

Трофим торопливо шагнул к жердяному забору.

- Ужин, значит, накрывать не надо? - крикнула вслед Татьяна.

- Накрывай, накрывай, сейчас всех приведу. - Он скрылся по ту сторону забора.

На березе чуть шелестели листья. На свет налетели, мошки и заклубились вокруг лампы серым роем.

Трофим долго не возвращался. Наконец на соседнем дворе всхлипнула гармошка и в калитку один другим протиснулись дед Серега с бабкой Ксенией, Кулуканов, Трофим и Данила с гармошкой.

Стар дед Серега - почти семьдесят лет. Голова серебряная, лицо в морщинах. Стар, но еще крепок дед, не сравнишь с бабкой. У той нос совсем по-старчески повис над шамкающими губами, голова ушла в плеч: за плечами горб. А дед, подвыпив, еще иной раз сплясать может, ничего, что ноги кривые. И сейчас шел дед Серега, покачиваясь, и на ходу пел тоненько и фальшиво, потряхивая головой и жмурясь:

- Бывали дни весе-елые, гулял я, молодец... И-их!..

Уже порядком захмелевший Трофим крикнул:

- Таня! Принимай гостей... Арсений Игнатьевич садитесь к столу.

Кулуканов, кряжистый, аккуратно одетый мужик с острой седой бородкой, неторопливо снял картуз, повесил его на стул, степенным жестом пригладил волосы. В каждом его движении чувствовалось, что он знает себе цену, твердо стоит на земле и ко всем относится несколько снисходительно.

- Вот это люблю - от стола к столу! - сказал он хрипловатым голосом и, увидев, что Трофим поставил на стол бутылку водки, прибавил со смешком: - Только-то и всего? На такую честную компанию как бы не маловато, а, Серега?

- Маловато... - поддакнул дед. - Не по-председательски...

Трофим сказал заискивающе:

- Да я ж не знал, Арсений Игнатьевич, что вы гостили у папаньки. Я бы приготовил...

- А мы поправим дело! - Кулуканов потер руки. - Данилушка, сбегай ко мне домой. Благо тут недалеко, через дорогу. Скажи моей старухе, чтоб дала бутылочку самодельного. Скажи, у начальника гуляем! - крикнул он вслед убегающему Даниле и прибавил: - Самогон у меня, Трофим, огненный!

- Знаю, знаю, Арсений Игнатьевич. У вас все как полагается, - закивал Трофим.

В калитке показался Павел. Федя бросился ему навстречу.

- Братко пришел! Ой, гляньте, карасей сколько!

Дед приподнялся:

- А-а, рыболов! Ну, поди, поди сюда, внучек.

Павел на ходу шепнул брату, косясь на стол:

- Отец не злой?

- Веселый, Паш... Все смеется!

Отец прожевал кусок мяса, старательно вытер рот.

- Ты что же, сынок, так поздно?

Далеко зашли, папанька... На той стороне озера были с Яшкой Юдовым.

- Смотри, потонешь когда-нибудь. Ну, садись ешь. Налей-ка ему, Татьяна.

Мать подала сыну миску со щами, села рядом, погладила рукой по его жестковатым темно-русым волосам.

- Не хлебай, Пашутка, быстро, поперхнешься.