Виталий Губарев: Павлик Морозов (другой вариант)

- Ничего себе человек... А зачем тебе председатель?

- А я так, к слову... Ты его знаешь?

- Как не знать-то. Племянником ему прихожусь.

- Добре! - Хромой привстал, заложив руки в карманы, и снова посмотрел на Данилу долгим изучающим взглядом. - Это добре, хлопец! Как бы повидаться мне с твоим дядькой?

- Эва, чего хочешь! - протянул Данила. - Нельзя ему с тобой видаться. Что люди-то скажут? Ты же кулаком считаешься! Хоть и бывший, а все-таки кулак и враг Советской власти!

Хромой продолжал в упор смотреть на Данилу.

- Слышал я, что твой дядька не так уж сильно Советскую власть любит...

- Наговоры!.. Это ты брось! Его даже секретарь райкома партии товарищ Захаркин уважает!

Хромой не ответил и неторопливо вынул из кармана большие часы с серебряной цепочкой.

- Нравятся? - И, прежде чем Данила успел ответить, отстегнул цепочку от пояса и протянул часы.- Возьми, для хорошего человека не жалко.

- Да ты что? - Данила посмотрел на хромого округлившимися от удивления глазами, но часы нерешительно взял дрогнувшими пальцами.

-Возьми, возьми... Только устрой ты мне, Данила, свидание со своим дядькой.

- Да что тебе надо от него? Я передам...

Незнакомец ответил не сразу. Казалось, он решал, может ли доверить Даниле свою тайну.

- Что надо? - наконец глухо заговорил он. - А надо мне, xлопец, восемь штук удостоверений.

- Каких удостоверений?

- А вот таких... - Он вынул из кармана бумажку. - Я образец давно приготовил. Смотри: «Дано настоящее удостоверение гражданину деревни Герасимовка Верхне-Тавдинского района Уральской области (тут надо пропуск сделать: фамилии мы будем сами вписывать)... что уезжает он с места жительства по собственному желанию и по социальному положению является бедняком»...

«Бежать с Урала хочет!» - подумал Данила.

- Так, - он покривил губы. - Не выйдет из этого ничего. Не согласится дядя Трофим.

- А мы не даром, хлопец! Чуешь? Не даром! За каждое такое удостоверение по тысяче рублей заплатим!

- По тысяче?! - слабо ахнул Данила.

- По тысяче, хлопец! И тебе дадим еще! Устрой нам только это дело.

- Не знаю...

- Устрой, хлопец!

- Я скажу ему...

- Добре!

Данила помолчал, вытер вдруг выступившие на висках капельки пота.

- А ты приходи в Герасимовку, когда стемнеет... Свистнешь на крайнем огороде...

За деревьями, внизу на дороге, послышался цокот копыт. Данила и хромой молча шагнули к обрыву. Из-за поворота показался всадник в кителе защитного цвета. Он ехал медленно, отгоняя плеткой кружащихся над лошадью слепней. Покачиваясь в седле, всадник тихо напевал какую-то незатейливую песенку. У него было открытое лицо с узким косым шрамом через щеку и усталые серые глаза. На вид ему было лет сорок.

- Кто такой? - шепотом спросил Данилу хромой.

- Дымов... В райкоме партии работает. Разудалый человек - ездит по району, за колхозы агитирует... Стреляли в него уже один раз, а ему все нипочем...

- Плохо стреляли! - зло сказал хромой и вдруг рывком вынул из кармана наган.

- Да ты что, ты что?! - попятился Данила, бледнея.

- Ничего! У меня с коммунистами свои счеты!.. Ступай, хлопец, попозже я приду в Герасимовку...

Данила бегом бросился с холма в чащу леса. Он слышал, как за его спиной хлопнул короткий выстрел. Эхо подхватило его и понесло далеко по тайге. Стайка птиц с тревожным свистом сорвалась с вершины старой сосны...

Старая, почерневшая от непогоды и времени изба Трофима Морозова стоит на самом краю деревни. Перед крыльцом растет одинокая береза. За покосившимися воротами видна гряда леса, близко подступающего к Герасимовке.

Павел и Федя, запыхавшись, вбежали с улицы во двор.

- Так я и знал! - тоненьким от возбуждения голосом закричал Федя, глядя на крышу.

- Чего? - спокойно спросил Павел. Он был на целую голову выше брата, которому шел всего девятый год, и относился к нему несколько снисходительно.

- Вертушки-то нету! Петька Саков сбил!

- А ты откуда знаешь, что Петька?

- А он сегодня утром шел в школу на утренник и кричал, что собьет.

Павел мрачно посмотрел на крышу.

- Да, для него я делал, как же! А может, она упала? - он вынул из-за пояса книгу и протянул ее Феде. - Подержи-ко, братко.

Павел быстро влез на забор, а с забора на серую тесовую крышу, на которой там и тут изумрудными пятнами зеленел мох.

- Паш, Петька всегда пристает! - плаксиво говорил Федя, запрокинув голову. - А вчера камнем стукнул. Знаешь, как больно!

- Вот я его сам стукну! - проворчал Павел и поднялся во весь рост на крыше. Он стоял высокий, худощавый, с острыми, как у всякого подростка, локтями и коленками. Ветер теребил его непослушные темно-русые волосы. Было Павлу без малого четырнадцать лет, а по виду можно дать и все пятнадцать. - Эй ты, рыжий! - вдруг закричал он.