Виталий Губарев - Павлик Морозов (другой вариант)

Трусость заразительна. Вслед за одним побежали и другие саковцы. На полянке остался только Петька Саков, который на четвереньках копошился в траве. Мотя крепко держала его за волосы.

- Пусти, больно! - взмолился Петька.

Яков увидел беспомощно согнувшегося Петьку и захохотал:

- Вот представление!

- Больно... - хныкал противник.

- Я тебе еще добавлю сейчас, - тяжело дыша, сказала Клава.

- Отпусти его, Мотя, - посмеиваясь, проговорил Павел.

- Не пущу!

- Будешь камнями кидаться? - спросила Клава, становясь на колени и стараясь заглянуть Петьке в лицо.

- Бо-о-льно...

- Я тебе все волосы повыдергаю!

- Вот представление! - покатывался Яков.

- Мотя, отпусти же его! - серьезно сказал Павел.

Мотя разжала пальцы. Петр поднялся и, выплевывая траву и размазывая по лицу кровь из разбитого носа, побрел в сторону. За кустиком он остановился и крикнул хохочущему Якову:

- А ты чего ржешь, заика?

- Кто заика? - мгновенно рассвирепел Яков.

- Ты!

Яков ринулся на Петра, но тот уже исчез в зарослях.

- Я тебе... это самое, покажу з...заику!

- Ладно, Яша, битва кончена, - сказал Павел.

Он посмотрел на Мотю и улыбнулся:

- Ишь ты какая, даром что девчонка!

- А что ж, думаешь, девчонки драться не умеют? - задорно спросила Клава.

Яков снова расхохотался:

- То-то по лесу ты, как жеребенок, от Петьки скакала!

- Хочешь, с тобой подерусь? - Клава воинственно двинулась на Якова. Он со смехом попятился, закрывая руками голову:

- Не хочу, не хочу, мне волос жалко!

Однако победа не радовала пионеров. Сбор был сорван. Они молча окружили Павла.

- Айда в деревню, ребята, - сказал он, осторожно трогая пальцами вздувшийся под глазом синяк. - Зоя Александровна говорила, что сегодня нужно будет еще лозунги писать.

На обратном пути все молчали. И лишь когда между стволами деревьев стали видны избы, Павел снова с улыбкой посмотрел на Мотю:

- А все-таки храбрая ты у нас! - Он перевел глаза на Клаву и прибавил: - И ты тоже!

Перед вечером учительница встретилась с Дымовым в сельсовете. В небольшой комнате с длинными скамьями вдоль стен и ситцевыми занавесками на окнах было накурено и душно.

- У вас целый день люди, Николай Николаевич, - сказала она, глядя на его утомленное, бледное лицо. - Вы очень устали?

- Ничего, ничего, Зоя Александровна... - Он прошел через комнату и распахнул створки окна. - Садитесь сюда, здесь прохладнее.

- Очень болит голова?

- Нет, сегодня куда лучше.

- Вам бы в больницу надо было лечь, Николай Николаевич, а вы...

- Что вы! Какая там больница! Я совсем здоров... Итак, вас беспокоит ремонт школы?

- Очень беспокоит, Николай Николаевич, - горячо заговорила она. - Вы подумайте, до нового учебного года всего три месяца, а ремонт еще не начинался. Палец о палец никто не ударил.

- Почему?

- Морозов говорит - в смете не предусмотрено.

- Ошибается Морозов... - Дымов с отеческой нежностью посмотрел на учительницу. - Вы только не волнуйтесь, Зоя Александровна... Школу вам отремонтируют. Это я вам твердо обещаю.

- И вообще так трудно с Морозовым... - вздохнула она.

- Отчего же?

- Не может он быть председателем Совета! - быстро сказала учительница.

Он помолчал, прежде чем ответить.

- Не слишком ли поспешный вывод, Зоя Александровна? Опыта у него, конечно, мало, да где же взять опытного? Вот поработает и научится. Не боги горшки обжигают.

- Ничему он не научится! - Зоя Александровна нервно встала, прошлась по комнате, заложив руки в карманы вязаной кофточки. - Он же равнодушный, холодный человек. Бьешься как о стенку! И не откажет и ничего не сделает... Не знаю, может быть, мне кажется, но он... не советский человек...

- Ой-ой, Зоя Александровна! Не слишком ли?

- Может быть, я ошибаюсь...

Дымов задумался. Вероятней всего, эта молоденькая взволнованная девушка не ошибается. Точно такие же мысли появились сегодня и у него. Но эти мысли не подкреплены фактами, их надо еще проверить. Годы партийной работы научили его не делать скоропалительных выводов, присматриваться к людям, изучать их.

- А не пьет ли он? - спросил вдруг Дымов.

- Пьет! - быстро кивнула она. - И компания у него такая: все местные богатеи!

- Это уже плохо, - тихо сказал Дымов. - Да вы садитесь, Зоя Александровна. Все может быть. А в районе он был на хорошем счету. Хотя в свое время и Захаркин был на хорошем счету. Да, да, - громко прибавил он, услышав стук в дверь.

В комнату вошел пожилой худощавый крестьянин в расстегнутой поддевке.