Владас Даутартас: Мне снится королевство

В честь отца мама приготовила праздничный обед: щи, тушеную картошку с салом, яблочный квас, от которого сладко щиплет в носу. Ведь теперь отец не скоро сядет за стол, не скоро переоденется в свежее белье...

— Ну, как вы тут без меня? — спросил отец и подмигнул. — Не деретесь?

Я старательно выскребывал миску, боялся глаза поднять. Только бы мама не проговорилась, что была у нас одна ссора, была... Мама задумалась, и я почувствовал, как она посмотрела на меня, потом на отца.

— Живем помаленьку... Дружно живем. Костас тележку оставил, за колючками в лес ездили, для подстилки в хлев. Пранас свою очередь на выгоне отпас, голавликов с Симонасом наловил, много, знаешь, в шапку не уместились... Салюте в цирк звала, а он почему-то не поехал. У Доминикаса в городе родня, приглашают их...

— Поссорился с Салюте? — спросил у меня отец.

— Что ты! — ответила за меня мама. — Если не Салюте к нам, то он к Салюте, все вместе бегают...

— Славная у нас будет невестка, а? — засмеялся отец.

Я не понимаю: что тут смешного? Конечно, я женюсь на Салюте, когда вырасту. Иначе и быть не может. А отец уже думал о другом.

— Вот что, Она! — сказал он. — Вернусь я, махнем все вместе в город. На пароходе, чин-чином. В магазины заглянем и в цирк пойдем. Согласен, Пранас?

— Очень в цирк охота, папка! — почти выкрикнул я и выскочил из-за стола.

— А если охота, почему не поехал, когда звали? Я не знал, что ответить.

— Ладно уж, не говори, — засмеялся отец. И хитренько подмигнул матери: — Видишь, Она, какое это серьезное дело — цирк этот самый! Не шуточки...

Мама понимающе кивнула.

...Когда плоты у берега, не загостишься. Поэтому отец не стал задерживаться. Прошелся по двору, поглядел на заветную грушу и поспешил на берег. Там его уже поджидал Костас с полным мешком провизии. При такой работе есть надо плотно, иначе не ты поведешь плот, а он тебя. Так говорит отец, а он-то уж знает!

Я подошел к Костасу.

— Костас, пусти нас с Салюте на плот. Проплывем немножко, а обратно пешком добежим. Можно?

— Ой, Пранас, бедовая голова, выдумаешь тоже! Твой папка, может, и согласится, а Доминикас что скажет? А тетя Катре? Ведь не пустят они девчонку как пить дать. Постой, а сама-то Салюте захочет?

— Как я скажу, так она и сделает.

— Вы только поглядите! Неужто совсем заколдовал ее в своем королевстве?

— Мы с Салюте никогда не расстанемся. Слышишь, Костас? Никогда...

— Ветер меняется, — покачал головой Костас. — В мою-то сторону нынче северный дует, крепко так дует, Пранас... Как отбыли мы с плотами, я Валюсе написал письмецо, а ответа нет, мой дружочек... Да я упрямый — второе настрочил, а тебя попрошу отнести. Вручишь, так сказать, лично, в собственные руки. Ты ведь знаешь дорогу на Тутучяй?

В деревню Тутучяй, где жила Валюся, я мог дойти и с закрытыми глазами. Знал я и усадьбу Валюсиного отца, их черепичная крыша была самой нарядной, самой богатой в округе.

— Не забудь, Пранас, лично! Прямо в руки...

Я взял торбу и осторожно положил в нее письмо. На конверте было старательно выведено: «Глубокоуважаемой барышне Валюсе». Буквы у Костаса крупные, корявые. Откуда им быть ровными — мой друг закончил всего три класса начальной школы. Осиротел, пришлось работать, не до гимназий ему было...

Я побежал к Салюте. Моя подружка была занята: складывала дрова в поленницу, дядя Доминикас наколол целую гору поленьев.

— Салюте! — крикнул я. — Знаешь что? Отец с Костасом берут нас на плоты. Немного проплывем, потом назад придем сами.

— Что ты, Пранас! — Салюте захлопала длинными ресницами. — Я боюсь. Ведь можно в речку свалиться.

— Чего тебе бояться — ведь я с тобой. Ты же знаешь, как я плаваю!

— Сбегаю к маме, попрошусь! — обрадовалась Салюте. Потом задумалась. — А лучше — так... Вдруг не пустит? Побежали!

Я остановился. Все-таки это нехорошо — без спроса.

— Чего стал! — сердито фыркнула Салюте. — Вот ты какой! Не пойду я с тобой никуда.

Мы спустились к воде. Там уже нас ждали отец с Костасом. Рядом стояла мама. Я отстегнул Барбоскину цепь — пусть и он поплавает.

— Салюте, тебя мама отпустила? — спросил отец.

— Меня всегда всюду пускают, — засмеялась Салюте.

— Ну, прыгайте — поехали!

— Не увезите их с собой! — пошутила мама.

— Не бойся, тетенька Она! Мы этот балласт живо скинем на бережок! — пообещал Костас.

С плота на берег была перекинута доска. Салюте прошла по ней, растопырив обе руки, я кое-как втащил Барбоску, который почему-то упирался всеми четырьмя лапами да еще рычал при том. Я обозвал его сухопутной крысой, и он поджал хвост.