Уильям Армстронг: Саундер ждёт хозяина

Когда малыши легли спать, хозяин Саундера встал, надел куртку и вышел из хижины. Он не снял со стены фонаря и не взял с собой ни Саундера, ни мальчика. Через дверь было слышно, как он строго-настрого приказал Саундеру отправиться под крыльцо. Саундер ещё долго повизгивал после того, как замерли звуки шагов его хозяина по замёрзшей земле.

Мать села у плиты и, орудуя согнутой шпилькой, принялась вынимать ядра из грецких орехов. Уже который год, когда после первого сильного мороза грецкие орехи начинали опадать на землю, мать ежедневно ходила с детьми собирать их. На плоском камне возле дома малыши сбивали с орехов коричневато-зелёную кожуру, от которой руки покрывались тёмными пятнами. Несколько недель орехи сохли в железной коробке под плитой, а потом их кололи на этом же камне. Мальчик или его отец вооружались молотком с самодельной ручкой и раскалывали столько орехов, сколько можно было очистить за один вечер.

Из-за дверцы чулана, где спали малыши, донеслось чьё-то беспокойное хныканье.

— Тебе уже пора спать, — сказала мать мальчику. — Твой братишка пугается во сне, если тебя нет рядом с ним.

Мальчик потянулся к матери, у которой в складках фартука лежали золотистые половинки очищенных орехов. Мать хлопнула его по руке.

— Собирай крошки в корзинке для скорлупы. Мне ведь надо за вечер набрать два фунта,[2] это тридцать центов. В лавке дают по пятнадцать центов за фунт, если орехи сухие и целые. Лавочник ничего не заплатит, если там будут одни крошки.

Иногда мать рассказывала мальчику разные истории, и он с удовольствием слушал её. Рассказы прогоняли ночное одиночество, которое охватывало мальчика, когда малыши уходили спать или когда отца не было дома. Мать как-то сказала ему, что ночное одиночество приходит, если боишься чего-то. Но мальчик ничего не боялся, если отец был рядом.

Возможно, мать тоже почувствовала одиночество, которое принёс ветер, пролетая мимо хижины, и крошечность мирка, самая дальняя граница которого ночью проходила там, куда уже не доходил свет от лампы, у самых стен хижины. Поэтому она начала рассказывать мальчику историю о великом потопе, который должен был унести с земли всё зло. Кончив рассказ, она послала мальчика спать, а сама продолжала вылущивать ядра из скорлупы и складывать их на фартуке в аккуратную кучку.

Мальчик зарылся головой в подушку, набитую соломой. Подушка была прохладной и гладкой, он неё пахло свежестью, как от выстиранных простыней, которые мать развешивала на верёвке по понедельникам. Мать стирала его наволочку и простыню каждую неделю, как и белье людей, живущих в большом доме у дороги. Мальчик сделал ямку в соломенном матраце и сразу почувствовал под собой деревянные перекладины кровати. Они прижался к маленькому брату и подоткнул одеяло, чтобы холод не пробрался через матрац. Скоро братишка согрел его.

Он слышал, как Саундер повизгивает под крыльцом. Правда, Саундеру было тепло, потому что перед наступлением морозов отец положил под крыльцо два холщовых мешка. Мальчик думал о том, что мать, наверное, уже набрала в подол два фунта орехов. Мать всегда говорила:

— Два фунта за вечер — это очень хорошо, но столько сделать удаётся, лишь когда просидишь весь вечер и если не надо качать больного ребёнка.

Мальчик недоумевал, куда мог отправиться отец без Саундера — ведь по ночам они всегда уходили вместе. Он слышал, как Саундер постукивает лапой по доскам крыльца, вычёсывая блох из короткой рыжевато-коричневой шерсти.

Мальчику снилось, что страшное наводнение затопило поля. Ему хотелось узнать, куда денутся все животные, когда вода скроет холмы. Хижины просто поплывут, как лодки, вместе с крыльцом. «Они же выстроены на подпорках», — шёпотом успокоил себя мальчик. Если они поплывут со всех концов земли и соберутся вместе, то получится город, и он никогда уже больше не будет одинок…

Утром мальчик подошёл к окну. Он вспомнил свой сон о наводнении, затопившем поля, и позвал к окну малышей. От дыхания стекло запотело. Мальчик старательно протёр его ладонью. Сон не сбылся: вода в пойме реки не поднялась. Всё выглядело так же, как вчера, только земля была покрыта инеем. Малыши, не увидев на улице ничего интересного, обиженно посмотрели на брата.

На железной плите кипел большой котёл, покрытый голубой эмалью, в котором обычно варили опоссумов. У котла было две крышки, так что в нем можно было одновременно и варить, и подогревать пищу. Мальчик потрогал коричневый пакет с грецкими орехами на полке за плитой. Мать сказала: