Николай Кузьмин: Кто сильней себя

— Сэр! Отчаянные атаманы шлют вам это. Получите и трепещите! А я тут, вообще-то, ни при чём…

Галя засмеялась, приняла пакет, хотела расспросить гонца, но его уже и след простыл. Тогда Галя развернула бумагу с нарисованным черепом. И только она глянула в неё, сразу не стала смеяться и даже расстроилась, пожалуй. Потом подошла к Надежде Петровне.

— Хотите узнать ещё, кто чем дышит? — спросила.

Воспитательница, конечно, хотела, и Галя отдала записку командиров. Воспитательница прочитала её своими собственными удивлёнными глазами. Причём очень удивлёнными. Потому что там было:

Нашей старшей вожатой Гале.

Галя, так нечестно. Галя, мы критикуем и протестуем.

Про ящик никто не знал. Зачем написала, что это мы?

Галя, не решай всё за нас. Галя, не решай всё без нас.

Для чего нас выбрали? Мы хотим принимать решения.

Настоящий совет командиров

октябрятской группы «Ручеёк».

Надежда Петровна дошла до конца, но ничуть не расстроилась, не обиделась заодно с Галей. Наоборот, улыбнулась даже и сказала:

— А что? Дети правы. Это нам с вами, Галочка, хороший урок. Кстати, у меня есть на сей счёт кое-какие соображения. Обсудим?

— Давайте, — сказала Галя задумчивым голосом.

Начнём с того, что фамилия Вовика — Тихомиров. С такой фамилией на свете надо жить тихо, мирно, согласитесь. Вовик и правда вёл себя, будто тихоня. Но, кроме того, он был странный человек.

Ещё в Ленинграде, до лагеря, происходил медицинский осмотр здоровья. Все явились тогда с родителями или бабушками, а Вовик — с одним только братом. Брат, конечно, был старший, но не очень. И брат, конечно, засунул Вовика в кабинет, а сам спрятался, чтобы не разговаривать с доктором. Тут его и спросили, Тихомирова:

— А где твоя мама?

— Известно, на фабрике, — ответил он.

— Как же ты приехал?

— Известно, на трамвае.

— Совсем один?

— Давайте про что-нибудь другое, — сказал Вовик и вздохнул.

Врачи посмотрели, какой он маленький, щуплый, на вид голодный.

— На аппетит жалуешься? — спросили.

Он ответил, что да, жалуется.

— Нет аппетита?

— Есть.

— Так почему же ты жалуешься?

— Вот потому.

— Почему?

— У меня волчий аппетит, — ответил Вовик, вздыхая. — У меня в животе прорва, бабка говорит. Я ангиной болел. Я невоспитанный. И купаться я не умею. А на велосипеде умею, если кто-нибудь даст. Ещё про чего говорить? Спрашивайте, я не боюсь…

Когда он ушёл, в кабинете остался персонал. А весь персонал заахал про Вовика, что трудный, интернатский, что семья у него неблагополучная. Никто из ребят, конечно, не слышал про это. Но всё равно, когда стали жить в лагере, Вовик никому не понравился.

Во-первых, он сказал Коле Смирнову такую вещь:

— Колобок, ты ни с кем не дружи. Со мной дружи, больше ни с кем.

— Так нельзя, — ответил на это Коля. — Что ж получится?

А Вовик сказал:

— Хорошо получится. Нам хорошо, им не надо. Каждому не угодишь.

Ту беседу услышала Юля Цветкова. Она сразу подняла гвалт:

— Глядите, глядите, вы только послушайте! Знаете, он кто? Он отрицательный ин-ди-ви-ду-алист!..

Ребята прямо рты поразевали. Вот сказанула! И может, правильно? Все задумались, начали разглядывать Вовика, как на сцене. А Вовик заревел, и ушёл, и спрятался в ящик с песком для пожара. Оттуда его вынула воспитательница. Они долго толковали про то, как надо жить в лагере, но Вовик, видно, не понял.

Он ходил всегда молчаливый, будто замкнутый ключом. Ходил и протяжно вздыхал. А вообще он больше лежал, чем ходил. Даже в озере купаться не хотел. Где это видано — не хотел человек купаться!

А ещё Вовик сказал Коле в один прекрасный день, что потерял его ножичек. Помните, в вагоне Коля давал на время? Так вот, на самом деле Вовик не потерял, а просто хотел зажилить. А потом он вообще никому ничего не сказал, но вдруг взял да пропал почти насовсем. Галя в тот день прямо не в своём уме бегала, и Надежда Петровна тоже. Все бегали не в своём уме, потому что чепе на весь лагерь. А вышло это вот каким образом.

Отряд строился на прогулку, и Вовик захотел идти с Колей. Ну, а Коля как раз не захотел. Вовик подумал стать в пару с Максимом, но и тот был занят. Потом Вася, Миша, Боря — все оказались парные, и никто не звал Вовика к себе. Тогда его и не стало. А другие даже не заметили, как не стало Вовика, пошли своей дорогой.

Когда все скрылись из виду, Вовик приплёлся к столовой и встретил там тётю Тоню. Она что-то выплеснула из ведра и заворковала: