Святослав Сахарнов - Там живут одни киты

Начальник сидел за большим пузатым столом и вертел в руках толстую зелёную авторучку.

— Вот и ты! — сказал начальник и кивнул.

Прохор Петрович остановился перед столом.

— Как здоровье? — спросил начальник.

— Ничего.

— Вот, вот… только что ничего. Дело есть срочное. Не знал, как с тобой и быть.

Прохор Петрович пожал плечами. Он мял в руках фуражку с гербом, смотрел на зелёную авторучку и думал: «Сейчас опять начнёт про берег…»

— Проводка есть одна. Срочная, — сказал начальник и по скрёб пальцами лысый выпуклый череп. — Катера в бухту Надежда провести надо.

— Раз надо… — сказал Прохор Петрович.

— Военные катера. Народ там молодой; винты тонкие, сидят глубоко. Наломаете дров — всем отвечать… — Начальник поморщился и махнул рукой. — Ладно! Всё равно: все лоцмана в разгоне — идти надо тебе… Стареешь, Прохор Петрович, стареешь! Вон глаза — как углем обведены… В Надежду вход-то теперь по-новому: от буя рекомендуется поворот влево. Обмелело там. Ну, иди!

…Катера подошли ночью.

По узенькому трапу Прохор Петрович поднялся на борт головного.

На мостике, рядом с рулевым и сигнальщиком, стоял молодой лейтенант.

— Лоцман? — спросил лейтенант.

— Лоцман.

— Отходим?

Позади Прохора Петровича послышалось сопение, трап подпрыгнул.

— Это ещё что такое? — спросил лейтенант и посмотрел в темноту. — Вахтенный, не пускать собаку!

— Медведь тут, товарищ лейтенант! — крикнул вахтенный.

— Какой медведь? Гнать его!

Прохор Петрович, не говоря ни слова, повернулся и пошёл по трапу назад.

На катерах уже заводили моторы.

— Чёрт его знает что! — сказал лейтенант. — Это ваш медведь? Так ведь поймите, нельзя его брать на военный корабль!

Прохор Петрович пожал плечами.

— К вечеру шторм обещают! — сказал сигнальщик.

— Пропустите зверюгу! — сказал лейтенант. — Только чтоб её духу около мостика не было. Пускай на корме сидит. И к пулемётам не подпускать!

Прохор Петрович вернулся.

С громом завелись моторы. Катер рывком отлетел от причала, умчался в чёрную ночь, вымётывая из-под бортов белые гаснущие пятна пены.

На поворотных, невидимых в темноте мысах, звёздочками замерцали маячные огоньки.

— Проблёскивают! — сказал лейтенант, показывая на огоньки. — Там, что ли, главные мели?

— Затмеваются! — сказал Прохор Петрович. — Здесь все огни затмеваются… Главные мели утром проходить будем.

Ночь кончилась, занялось утро — полный штиль.

Из-за тоненькой полоски сахалинского берега всплыл оранжевый шар солнца. Желтея и уменьшаясь, он начал подниматься всё выше и выше.

— Море-то как остеклело! — сказал Прохор Петрович.

За головным катером шли ещё три. Они неслись, не касаясь носами неподвижной воды, глубоко погрузив кормы. От того, что катер не трясло и не било, Прохору Петровичу казалось, что он совсем не движется.

Впереди вынырнул красный буй.

— Тут мели? — спросил лейтенант.

Прохор Петрович кивнул.

— Буй не на месте, — сказал он. — Должно быть, его волной сдвинуло.

Лейтенант удивлённо поднял брови.

— Что же делать? — встревоженно спросил он.

— Ничего, повернём! Как на берегу вон та сопочка за соседнюю спрячется, — поворот сделаем.

Лейтенант поднял бинокль и осмотрел берег.

— Ничего не разобрать! Где вы сопочку увидели?

— Сейчас, сейчас… подходят… Сошлись! — крикнул Прохор Петрович. — Лево руля!

— Лево руля! — сказал лейтенант.

Он молчал до тех пор, пока по носу не открылся следующий буй.

— Точно идём! — сказал он. — Ну, у вас и глаза! Сигнальщик, передайте на камбуз, чтобы на мостик Подали чай. Мне и лоцману.

К бухте Надежда подошли в полдень. Синие сопки поднимались, поднимались из-за горизонта и встали наконец на пути коричневыми громадами. Потом они раздвинулись, и между ними открылся вход. В глубине бухты серыми пятнышками всплыли домики рыбкомбината.

— Будем входить! — сказал Прохор Петрович. — Жаль, вода уже дрогнула: на убыль пошла. Неглубоко здесь.

Катера неслись чуть покачиваясь. Над плоскими командирскими рубками дрожали пулемётные стволы. Из-под днищ летели длинные клочья пены.

— Будто на месте стоим, — крикнул лейтенант, — а скорость-то ого-го!

Он весело оскалился.

Показался, словно выпрыгнул из воды, буй. Он так стремительно несся навстречу катеру, что лоцман вздрогнул.