Ирина Мазаева - Ремейк первой любви

– У нас есть десять лошадиных сил и две лошадиные силенки, – сказала Лена и приняла решение.

Лена закрыла конюшню, спрятала ключ в потайное место и подошла к фаэтону.

– А ведь я никогда не управляла не то что двумя – даже одной лошадью! – засомневалась она.

Саша, державший под уздцы Забаву и Великую Удаль, успокоил ее:

– У тебя получится, я в тебя верю.

«Я в тебя верю!» – всю свою жизнь Лена мечтала, чтобы кто-то в нее поверил. И она залезла на облучок, взяла в руки вожжи:

– От винта!

Саша отпустил кобыл и уселся на сиденье рядом с ней:

– Сначала в горку, потом за дом, направо, там перекресток, но у нас главная дорога, и мы никого не пропускаем. А потом на объездную и за город по прямой.

– Откуда ты все это знаешь? – восхитилась Лена.

– У моего папы «Жигули»-«четверка», и он иногда дает мне водить. Я скоро пойду на права сдавать!

– Но-но! – прикрикнула Лена на лошадей и шлепнула их вожжами по бокам.

Кобылы поднатужились, дернули разом, тяжелый фаэтон сдвинулся с места и с трудом покатился по снегу. Главное было – выехать на дорогу, которую старательно чистили от снега, и подняться на скользкую горку.

У Лены дрожали руки. Сейчас ей казалось, что все произошло в каком-то полусне. Вот они открыли с Сашей створки гаража, где на ночь оставляли экипаж, выкатили его. Вот вдвоем – она объясняет, он повторяет ее действия – надели кобылам уздечки, хомуты, расправили шлеи. Завели к дышло Забаву, пристегнули постромки, вывели Великую Удаль... Одна Лена ни за что бы не справилась. Одна бы она и не решилась...

Встреться она с Сашей где-нибудь в другом месте – растерялась бы. И подойти-то не рискнула бы, не то что заговорить! Позвони он – согласилась бы она с ним встретиться? Неизвестно. Только-только с одним кавалером у нее ничего не вышло – захотелось бы ей с другим встречаться? Да еще с кем?! С первым красавцем, с самым талантливым мальчиком из летнего лагеря! И кому? Ей! Далеко не самой красивой и совсем бесталанной девчонке...

Но сейчас Лене было не до этого. Лошади вытянули фаэтон в гору. Они выехали на улицу. На освещенную улицу, по которой сновали машины со включенными фарами, и все это слепило глаза. Лене стало страшно, она растерялась. Но мысль о Диалоге, который лежал там и, может быть, умирал, заставила ее взять себя в руки. И близость постоянно подбадривающего ее Саши придала девочке сил.

– Н-но! – громко крикнула она кобылам. – Пошли, пошли! – и послала их рысью.

Быстро покатился фаэтон. Лена аккуратно объезжала припаркованные машины. Следила и за теми, кто обгонял слева. Вот и перекресток.

– Едем, едем! Они нас пропускают! – крикнул Саша.

И правда, машины на перекрестке замерли, пропуская серых в яблоках, высоких и красивых орловских рысаков и черный лакированный фаэтон, отделанный красной кожей, с двумя подростками на облучке: девчонкой, смело управлявшей лошадьми, и парнем, прижимавшим к груди гитару...

Выехали на объездную.

– Н-но, милые мои, н-но, мои хорошие! – Лена колотила кобыл вожжами. – Простите меня, но нужно, нужно поторопиться!

И лошади скакали по ночной дороге, высекая подковами искры из асфальта. Километр, два, три... Сколько лошади могут сказать без перерыва? Лена не знала, но ей казалось: если она не будет гнать, случится что-то непоправимое, страшное...

Вот и бывший совхоз проехали, вот здание клиники показалось, и фонарь над входом горит. Лена подогнала фаэтон вплотную к двери, отдала Саше вожжи, а сама спрыгнула и бешено заколотила в запертую дверь. Вышел ветврач:

– У нас... там... лошадь... – едва смогла выдохнуть после длительной скачки Лена.

– Я же вам сказал – приводите. А поехать я никуда не могу, – ветеринар зевнул и почесал бок. – У меня дежурство здесь. Без выездов, – он развернулся и ушел.

Все было зря! И ее решительность, и счастливый случай, приведший к ней Сашу, и безумная скачка через ночь.

– Подержи-ка... – Саша спрыгнул с облучка, вручил ей вожжи.

И скользнул в не успевшую захлопнуться за ветврачом дверь.

Через пять минут он фактически за шиворот выволок коновала на улицу. Лена совсем растерялась: ветеринар, конечно, был не таким уж и солидным – максимум лет на десять старше них, но все-таки вполне взрослым, чтобы с ним можно было так обращаться.

– Там лошадь умирает, а вы! – в другой руке Саша держал чемоданчик ветврача.

– Вы совсем обалдели... – лениво протянул тот, усаживаясь на пассажирское сиденье.