Андрей Сахаров - Бамбино

Госпожа Мак-Кинли положила кусочек хлеба на край стола и встала.

— Вы разрешите, я буду время от времени навещать вас. Мы будем друзьями, Дик.

С улицы донесся тихий шорох отъезжающего автомобиля.

За все время Дик не произнес ни слова. Его веснушки побледнели, челка совсем закрыла лицо, а из-под нее виднелась лишь ниточка сжатых губ.

— Да, — сказал брат, — крепко она прицепилась к тебе, Дик.

Через день в газете вновь появилась фотография госпожи Мак-Кинли. Она сидит за столом дома Мак-Дермотов, жует хлеб, улыбается, рядом сидит Дик и смотрит на нее, а на столе лежит груда принесенных гостьей продуктов. И подпись: «Госпожа Мак-Кинли говорит: «Помощь нуждающимся — наш долг». В гостях у подручного механика Дика Мак-Дермота».

— Крепко она вцепилась в тебя, Дик, — сказал и старина Дохерти, — не нравится мне все «это.

А Джекки уже совершенно нагло стал его звать «мой маленький друг».

В очередную субботу они подрались. Дик бросился на него, опустив голову, и Джекки едва увернулся от его кулаков. Ребята схватили Дика за плечи, оттащили прочь. Уикэнд был испорчен.

На некоторое время госпожа Мак-Кинли исчезла из поля зрения Дика. Правда, сведения о ней приносил Дохерти. Улыбаясь, он подходил к Дику, который при его приближении совсем низко склонялся над тисками.

— Твоя-то объявилась вчера на филантропическом банкете, деньги собирала в пользу бедных шотландцев, вот, полюбуйся. — И он совал Дику под нос газету с фотографией Элизабет Мак-Кинли, которая своей белозубой улыбкой, казалось, затмевала всю газетную полосу. А сзади стоял ее муж, стройный седовласый джентльмен в смокинге, и тоже ослепительно улыбался. Подпись говорила, что чета Мак-Кинли пожертвовала в пользу бедняков пятьсот фунтов стерлингов.

В другой раз Дохерти сообщил:

— Пикник устроили, снова филантропией занимались, уехали в замок Шервуд, там пили-ели, веселились, газеты Мак-Кинли прославляют. Твоя-то работает на мужа не покладая рук, закупает голоса простых шотландцев.

В тот день госпожа Мак-Кинли приехала к Мак-Дермотам раньше обычного, когда ни брата, ни Дика еще не было дома. И едва Дик вошел в комнату, как мать быстро заговорила:

— Спасибо доброй госпоже, она не забывает нас своими благодеяниями, видишь, сколько сладостей привезла нам и денег, спасибо вам еще раз, добрая госпожа. Дик, добрая госпожа приглашает тебя на уик-энд отдохнуть за город в собственное имение, покатаешься там на лодке, половишь рыбу.

— Да, мой маленький друг, мы с твоей мамой обо всем договорились. Погостишь у меня, там будет весело, будут другие дети, лодка, крикет, пони. А это тебе гонорар — десять фунтов стерлингов — за участие в телевизионной передаче. Немного, конечно, но ведь это дебют. — И она снова заулыбалась.

Дик остановился на пороге комнаты, засунул руки в карманы.

— Погоди, мама, а вы, — и он повернулся к госпоже Мак-Кинли, — заберите все это барахло и эти деньги. Мы не нищие и сами зарабатываем себе на жизнь.

— Что ты, Дик, — всполошилась госпожа Мак-Кинли, — это тебе от чистого сердца…

Лицо Дика налилось кровью, и веснушки на нем вдруг стали совсем белыми.

— Забирайте свое барахло и вон отсюда!

С удивительным проворством госпожа Мак-Кинли встала и направилась к выходу, а Дик бросился к столу и стал швырять ей вслед цукаты, бананы, шоколад. Они ударяли в спину госпожи Мак-Кинли, которая, не поворачиваясь и не говоря ни слова, стремительно спускалась по лестнице. Но Дик опередил ее! Как в детстве, он съехал следом за ней по перилам и остановился в дверях.

— Вот ваши фунты. — И разорванные бумажки полетели ей в лицо. — Вон! — заорал Дик. — И чтобы духа вашего больше не было ни здесь, ни у Дохерти, покупайте себе голоса избирателей в других местах.

Она мельком, на ходу взглянула на него остановившимися глазами, и он обмер: в них было столько презрения и ненависти и к нему, и к этому дому, и к этой старенькой лестнице, ко всей этой жизни.

Госпожа Мак-Кинли бросилась к машине, щелкнула дверца «Мерседеса», Дик выскочил следом за ней, схватил попавшийся под руку камень и швырнул им в заднее стекло автомашины. Стекло выдержало. Тогда он схватил другой камень, покрупнее и бросил его вслед отъезжавшему «Мерседесу». Камень со звоном ударил в багажник и оставил на нем заметную вмятину.

— Ты что, Дик, в своем уме? — Джекки и Чарли бросились к Дику и остановили его. — Ведь она сейчас полицию вызовет, скандал будет.

— Не вызовет, — ответил Дик, отдуваясь и откидывая со лба челку. — Ей это не выгодно. Я мог бы сейчас разнести вдребезги этот драндулет, и мне все сошло бы с рук — ведь я ее «маленький друг».