Галина Гордиенко - Принцесса на час

Катя нервно хихикнула: сбылась мечта идиота. Она – герцогиня! И непроизвольно поежилась: одетые в бальные платья ученики миссис Моррисон проведут рождественский вечер – совместят, так сказать, приятное с полезным! – в самой дорогой и старинной гостинице Лондона. Отведают ужин из двенадцати блюд, продемонстрируют умение общаться и покажут, чему научились на уроках танцев.

Еще неделю назад Катя завизжала бы от восторга, услышав о подобной вечеринке, бальном платье, танцах и таком количестве аристократов вокруг. Теперь же с ужасом думала, как бы окончательно не опозориться перед Ройсом и его друзьями.

Здорово же повеселятся Розмари и Стейси, если она в очередной раз запутается в ножах и вилках! Или не сможет поддержать беседу «ни о чем», то есть, о погоде, спорте, политике, скачках, модных книгах и последних фильмах.

Катя грустно усмехнулась: Розмари со Стейси совершенно не боялись завтрашнего испытания. Обе ждали вечера с нескрываемой радостью, собираясь повеселиться и развлечься, как следует. И правильно: им-то чего дергаться? Они выбирали нужные нож и вилку, не задумываясь, чисто механически, ни на минуту не прекращая болтовни. При этом не забывали исподтишка наблюдать за Катиными мучениями и насмешливо шушукаться. Понятно, подобные торжественные ужины привычны для них, не то, что для Кати. Она дома, конечно, пользовалась ножом и вилкой, но и представить раньше не могла, что их может быть больше одной пары – зачем? Ну, к чему специальная вилка, скажем, для рыбы? Или пирожных? Чем плоха обычная?!

Нет, она завтра обязательно опозорится! Катя горестно шмыгнула носом: ужин из двенадцати блюд, настоящее бальное платье, драгоценности, взрослая прическа, танцы, первые в жизни рождественские подарки – и никакой радости.

И что она за несчастный человек?!

– Не понимаю, почему меня должны интересовать причины американо-иракского конфликта, – Катя строптиво посмотрела на преподавателя.

Ройс хмыкнул, но промолчал. Профессор Джон Мэнсфилд укоризненно покачал седой головой:

– Вы должны понимать, что идет перераспределение природных ресурсов, ведь мировые запасы нефти и газа…

– А мне-то что?!

– Вчера вы заявили, что контроль над производством оружия – не вашего ума дело. Позавчера не захотели говорить о проблемах экологии. Днем раньше отказались готовить материал о причинах демографического кризиса в странах Европы…

– Не написали реферат на тему «Случаи террора – как рычаги экономического и политического давления», – угрюмо поддакнула мисс Глюк. – К проблемам национальных меньшинств остались равнодушны. Неприятие европейской культуры мусульманскими общинами, их нежелание адаптироваться…

– Ну да, скучно, и что? – сердито выкрикнула Катя. – Я, кажется, в президенты не собираюсь баллотироваться!

Джон Мэнсфилд крякнул и машинально подергал себя за мочку. Катя невольно улыбнулась: старый профессор при любом затруднении хватался за ухо. Причем только за правое. Мисс Глюк неодобрительно поджала тонкие губы. Ройс заинтересованно смотрел в окно.

На улице мело, и Катя вдруг почувствовала, как сильно соскучилась по дому. По маме с папой, они мало требовали с нее, зато нежно любили, жаль, Катя не ценила. По родной комнате, пусть в ней всего шестнадцать квадратных метров. По искусственной елке, купленной два года назад, удивительно пушистой, с настоящими шишечками на ветках. По любимым с раннего детства игрушкам, Катины новые знакомые сочли бы их слишком дешевыми. По наивной Ленке Плющенко с ее странными представлениями о мире… Даже дурацкий новогодний конкурс и чужое стихотворение, выданное за свое, ничего не меняли. Ну, сделала глупость, осталось забыть о ней, не рвать же на себе волосы до конца жизни?!

Катя крепко зажмурилась, отгоняя мысли об украденном стихотворении. И с мрачной усмешкой подумала: «Если не поеду на новогодние каникулы в Европу – а после этого сна ни за что не поеду, хватит с меня и Англии! – то можно не вспоминать об этой истории. Главное, чтобы Ленка ничего не узнала, ужасно не хочется ссориться...» Катя сердито фыркнула: – «Впрочем, откуда Ленке узнать? Я же не собираюсь зачитывать стихотворение на телевидении, откажусь отдать в сборник – мое дело: может, передумала? Получается, оно просто исчезнет, как и не было. Нет, жаль, конечно, но…»

Вдруг показалось странным, что не хочется ругаться с Плющенко. Раньше Катя считала, что «снисходит» до простоватой Ленки, теперь же… Она элементарно соскучилась!