Татьяна Леванова - Море, мечты, Марина и ее рыбки

— Что ты говоришь?…

— Знаешь, — продолжала Анжела, нагнувшись к моему уху, — я бы на твоем месте извинилась перед Жорой. И позвонила своему бойфренду. Может статься, Жора прав…

— Глупости! — рассердилась я. — Ты же сама видела письма и фото! Не сама же я их пишу!

В класс мы заходили по очереди, Анжела чуть обогнала меня, и вдруг остановилась.

— Ой, Марина…

Первое, что я увидела — моя парта пуста. Второе — Ласковые стервочки пересели. Теперь они сидели, как до нашего появления, Лю-лю с Евой, Инесса с Алисой, а Лена сидела с Жорой. Они следили за мной сквозь опущенные ресницы, а Жора отвернулся от всех к стене, рассеянно листая учебник. Я прошла мимо них и села на свое место. Анжела устремилась было за мной, хотела мне что-то сказать, но я покачала головой. Все должно быть, как обычно. Это не он бросил меня. Я сама отказалась от него.

В класс вошла Амина Михайловна. Мы удивились — мы ожидали учителя химии. Классная руководительница сняла очки и по обыкновению принялась протирать их своими сухими чистыми пальцами, которые никогда не оставляли жирных следов на стеклах. Со своей первой парты я увидела, какими воспаленными были ее глаза, и испугалась.

— Ребята, — сказала она, — только очень серьезно, кто видел, как упала Марина с причала?

В ответ молчание. Я знала, что это видел Жора, наверняка, еще кто-то, я знала, что меня столкнула Лена, она в этом сама призналась в моей комнате, но мы все молчали. Я считала, что Лена должна рассказать об этом, но сама выдавать ее не собиралась…

— Ребята, это очень серьезно, — повторила Амина Михайловна. — От этого зависит, поедете ли вы когда-нибудь еще на экскурсию, и останусь ли я вашим классным руководителем. Марина еще на катере сказала, что ее кто-то толкнул, но кто, она не видела. Нужен еще человек, который подтвердит или опровергнет ее слова.

В класс вошла химичка, внимательно оглядела ряды молчащих учеников и сказала:

— Послушайте! Если вы по возрасту или состоянию здоровья не способны уследить за учениками, это не причина, чтоб задерживать мой урок!

— Имейте совесть, — очень тихо сказала Амина Михайловна, но химичка только дернула плечом, отчего ее жидкие кудри шевельнулись, как водоросли на дне. — Если вы не хотите говорить сейчас, я жду вас в течение дня в моем кабинете, имейте в виду, все очень серьезно! — Амина Михайловна вышла за дверь, и мне показалось, что я слышу всхлипывание.

— Начнем с домашнего задания! — начала химичка, и я отвлеклась от своих личных проблем на учебные.

У нас был спаренный урок химии, поэтому учительница в перемену вышла, а мы остались в том же классе. Анжела закрыла дверь в класс и сказала:

— Все остаемся на своих местах и думаем, как помочь Амине Михайловне.

— Ты чего раскомандовалась, толстая? — недовольно спросила Лю-лю.

— А что тут выяснять! — к Анжеле подскочил мальчик, танцевавший с ней на корабле. — Маринкины предки нажаловались…

— Они не могли! — прошептала я.

— Могли, я слышала! — сказала Вика, наша староста.

— Да все видели, что Ленка ее столкнула, — лениво сказал Жора.

— Молчал бы! Из-за тебя ведь столкнула! — прикрикнула Инесса.

— Заткнись, — ответил Жора.

— Вот что, сестрички! — деловито сказала Вика. — С Аминой Михайловной мы с четвертого класса, а вас увидели только первого сентября. Либо вы улаживаете дела друг с другом и с родителями, либо мы про вас сами все расскажем!

Я увидела, как Лена оглянулась на Инессу, и та пожала плечами. Она явно отказывалась ее защищать. Думаю, потому, что сама ревновала Жору.

— Вот-вот, принцесса! — рассмеялась Анжела. — В следующий раз тебя Инка в море выкинет!

Конец дня был как в аду. В пятницу мы с Жорой были «наши таланты», а теперь, оторвавшись на корабле, класс нас возненавидел. Я получила записку в виде пиратской «черной метки», а Лена сидела, вся красная, не поднимая глаз. Жора не трудился даже открывать тетрадь. И каждый учитель, входя в наш класс, говорил что-то о нашей поездке. На четвертом уроке я не выдержала. Когда улыбчивый физик спросил у меня, как я искупалась, я решилась:

— Можно выйти, — крикнула я и побежала прочь из класса.

— Реветь побежала, — сказал кто-то из мальчиков.

Я бросилась к расписанию, по коридорам гулко звучали мои торопливые шаги. У Амины Михайловны было «окно». Я побежала в учительскую.

Учительница сидела за столом. Перед ней была толстая тетрадь с конспектами занятий, дымящаяся чашка с чаем, но она смотрела в окно грустными глазами.