Татьяна Леванова - Море, мечты, Марина и ее рыбки

Мы приехали около пяти утра, южная темнота была густая, как манная каша, на расстоянии нескольких шагов ничего не было видно. Семен Николаевич, свежий и оживленный, словно всю жизнь вставал посреди ночи, помог нам погрузить вещи в машину. Пока мы ехали до поселка, он все трещал, расписывая прелести Анапы — тут тебе и курорт с лечебными грязями, и фестивали детские, и зима почти без снега, и розы, и море. Все это звучало слишком похоже на сказку, я не ожидала и половины чудес, думая только о том, что скоро увижу настоящее море, о котором так давно мечтала.

Когда мы приехали, поселок только начал просыпаться. Наш дом окружала россыпь огней, пока взрослые носили вещи и обменивались новостями, я стояла с аквариумом в руках и все пыталась понять, откуда доносится какой-то странный гул, словно наш дом стоит посреди вокзала.

— Что это за шум? — спросила я у Семена Николаевича.

— Это море, — заулыбался он. — Оно прямо с той стороны дома, только ты его сейчас не увидишь, очень темно.

Я не поверила. Как бы ни было темно, море огромное, наверняка, его невозможно не увидеть. Почему они все заняты совершенно ненужными вещами, почему мама ищет кофейник, кому нужен кофе, когда совсем рядом, с другой стороны дома — настоящее море?

— Сергей Владимирович, вы бы отдохнули сегодня с семьей, обустроились, совсем не обязательно ехать в офис.

— Первый день на новом месте и уже бездельничать? — усмехнулся дядя Сережа.

— Ну хоть к обеду подъезжайте, поспали бы, помылись с дороги, хотите, я ребят пришлю, мебель вам помогут двигать, чего нужно, прибить, приклеить?

— Уговорил, — кивнул дядя Сережа. — В офис подъеду к обеду, а ребят привезем завтра, нам бы осмотреться сперва.

— Хотите кофе? — спросила мама тоном гостеприимной хозяйки.

— Нет, я с утра уже пил, боюсь сердце нагрузить, — отказался Семен Николаевич.

— Можно я схожу на море? — попросила я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал.

— Поставь аквариум, детка, ты его сейчас раздавишь! — испугался дядя Сережа.

Я посмотрела на свои руки — они так стиснули контейнер, что даже побелели, рыбки плавали кверху брюхом, только гуппи пока держались.

— Они у тебя все дохлые! — воскликнула Лена.

— Нет, они просто болеют после дороги, — возразила я, с раскаяньем глядя на рыбок, — ничего, оклемаются.

— Оклемаются? — Лена повторила это слово с таким выражением, словно впервые его слышала.

— Придут в себя, — поправила меня мама, — поставь рыбок, Мариша.

— А и в самом деле, девчонки, пойдем вместе на берег, встретим наш первый морской рассвет? — предложил дядя Сережа.

— Хорошая идея, — отозвался Семен Николаевич. — И примета, вроде, хорошая. Идите, наслаждайтесь зрелищем. А я поехал, мне еще до Анапы минут сорок катить.

— Катить, — передразнила его Лена, но никто, кроме меня, кажется, ее не услышал.

Темнота уже не казалась столь густой. Гул не смолкал, я с жадностью прислушивалась к нему, в нем чувствовался ритм.

— Осторожно! — предупредил дядя Сережа. — Мы близко от моря, не промочите ноги.

Но я по-прежнему не видела ничего, и все шла вперед, пока мои ноги не окатила волна. Я ахнула от неожиданности и села на корточки, следующая волна пришлась мне по плечи, словно море обняло меня, приветствуя. Я засмеялась от радости, ловя руками воду и мелкие камушки, не замечая, что чернота вокруг побледнела, стала серой, и еще до того, как поверхности воды коснулся первый луч солнца, я уже увидела море.

Я видела его раньше по телевизору, на фотографиях, оно всегда было красивым, но к тому, насколько оно огромно, я оказалась не готова. Когда солнце поднялось на небосвод, море оказалось голубым, и смена его цветов за короткое время рассвета была удивительной. Я смеялась и плакала, а волны продолжали окатывать меня во всей одежде, одна за другой.

— Это что, припадок? — услышала я где-то далеко за собой.

— Оставьте ее в покое, — попросила мама, — она так давно ждала этого момента. Отец обещал незадолго до смерти свозить ее на море, и она была просто зациклена на этом. Пойдемте в дом, нужно разобрать вещи.

— Марина, — позвал дядя Сережа, — ты не заблудишься?

— Я иду с вами, — сказала я, с трудом отрываясь от моря.

— Ты вся мокрая, — дядя Сережа дал мне свою ветровку, — не волнуйся, море никуда не денется. Вечерком сходим, искупаемся. Или вы с Леной сбегаете перед обедом.

Лена молчала, с сомнением окидывая меня взглядом.

Наш дом оказался не слишком высок, в сущности, у него был всего один этаж, и наши с Леной комнаты оказались под самой крышей, из-за чего потолок был косым и низким. Тем не менее моя комната была в два раза больше, чем раньше, у нее были большие круглые окна, и к моему восторгу оказалось, что если из моего окна высунуть голову, то сбоку, за высоким глиняным забором, можно было увидеть голубую полоску моря. Комнату мне выбрал дядя Сережа, и я подумала об этом с благодарностью — Ленины окна выходили на сад и поселок.