Виктор Голявкин - Полосы на окнах

— А потом доложи.

Я покрасил, ему доложил. Он проверил, похвалил и говорит:

— Есть ещё один чердак, в другом доме, как ты на это смотришь?

— Нормально, — говорю, — а краска есть?

— Два ведра достал, — говорит, — не согласишься ли покрасить?

Я согласился.

— Потом доложишь, — говорит.

Покрасил я второй чердак и ему докладываю.

— Ты меня извини, — говорит, — но есть ещё чердак. Два ведра ещё есть. Нет рабочих. Вдруг ночью налёт? Останется этот чердак непокрашенным.

Я согласился.

— Неужели так красить понравилось?

— Кому это может понравиться, сами посудите. Но, если я выполняю поручение, должен же я его до конца выполнить.

— Один чердак остался в моём хозяйстве, — сказал управдом, — на завтра отнесём.

…Я вышагивал с кистью к своему последнему чердаку и наткнулся на братьев Измайловых.

— Даю вам поручение, — решил я сплавить им чердак, а самый старший, Рамис, сказал:

— Какое ещё поручение?

— Вы даже не знаете, какое поручение, — сказал я.

— А мы и знать не хотим, — сказал Рамис.

— Ну и оставайтесь.

— А ты куда? — спросили Измайловы.

— А я поручение выполняю.

— И я хочу поручение, — сказал младший, Рафис.

— Не дорос ещё, — сказал я, обозлённый, и малыш заплакал.

Надоели мне эти чердаки, по правде сказать, но нельзя же бросить поручение. Нешуточное дело — покрасить столько чердаков. Но выполнил я честно своё дело, замазал всё как есть до последнего местечка.

На чердак проникал слабый свет, освещая старинное кресло. Кто-то хотел от него избавиться и затащил сюда. Когда-то новое, красивое, богатое, сейчас оно стояло здесь в углу покосившееся и трухлявое. Шерсть или морская трава вылезала из дыр вместе с пружинами, и я в него усталый плюхнулся. Взвилась пыль столбом, и я чихнул.

…Налетели вражеские самолёты, пикировали с воем, бомбы сыпались с грохотом, но сейчас же отскакивали от чердаков и попадали обратно в самолёты. Горели, падали бомбардировщики, и страшно было на это смотреть.

— Он спит в кресле графини Потоцкой, — услышал я.

Мама с управдомом трясли меня за плечо, и я проснулся.

— Долго я тебя искала, — сказала мама.

— Осталось последнее поручение, — сказал управдом, — вынести кресло графини Потоцкой. Говорят, с семнадцатого года здесь стоит.

— Как интересно, — сказала мама, — что за Потоцкая?

— А чего тут интересного, — сказал управдом. — Может, её и не было. Вот сейчас мы его возьмём, вы мне поможете, и вынесем этот хлам.

И мы втроём взяли кресло и вынесли с чердака.

Один за другим, целым классом, протиснулись мы в комнату и встали рядышком вдоль стен.

— Принёс вам обещанные газеты, — сказал я, наконец собравшись с духом.

— Не забыл, — сказал старик, похлопывая меня. — Так это ты привёл ребят? Похвально.

— «Вся школа знает вашу фамилию, — прочла староста класса по бумажке, — и ещё мы рады сообщить, что у нас появилась дружина имени ваших сыновей…» А сейчас мы пришли делать у вас генеральную уборку…

— Спасибо вам, — сказал старик, — никак не ожидал…

— Всегда готовы, — сказали мы вразброд.

— Вы только не подумайте, — сказал Вовка, — что нас директор послал или завуч… мы сами от души.

— Ну что вы, — сказал старик, — как можно.

Старуха рассматривала фотографию в газете.

— А кто вам сказал, что нам необходима генеральная уборка? — спросил старик.

— Никто нам ничего не говорил, — сказал я, — мы сами догадались.

— Наш долг вам помочь, — сказал Толик.

— Ни в коем случае не можем мы уйти ни с чем, — разволновалась староста, — разрешите нам, пожалуйста, сделать у вас генеральную уборку.

— Они настоящие люди, — сказал старик, обращаясь к хозяйке. — Упорные, достойные ребята.

— Может быть, вам нужно что-нибудь другое? — спросил я.

— Ничего не нужно, — сказал старик, — садитесь все за стол, такая встреча! Я вижу ваши лица, что может быть прекрасней! — Он каждого брал под руку, подводил к столу и усаживал. — Столько молодёжи навестило стариков, ах, какие вы молодцы, что может быть лучше!

— Нет, нет, мы не согласны, — увернулась староста, — мы пришли работать, а не развлекаться, дедушка.

— Потом, потом, — упрашивал её хозяин.

— Но мы хотели бы начать, — твердила староста.

— Чего начать?

— Уборку.

— Не надо, не надо, — успокаивал её старик. Она ужасно раскраснелась, никак не могла сесть за стол, до того настроилась на работу.

— Неужели вам ничего не надо? — допытывался Толик. — Не может ведь такого быть, прямо не верится!