Надежда Сапронова - Когда деды были внуками

Но вот слышится шум подходящего поезда. Гудок… Савка начинает дрожать мелкой дрожью. Все торопливо встают, отряхиваются и направляются к станции. Сват и здесь «командует парадом»: улучив момент, когда станционного начальства поблизости нет, он всовывает Савку и Андрея в курящий вагон третьего класса и вскакивает за ними сам.

Осенняя темнота и туман помогают незаметной посадке ребят. Подталкивая их в дверь вагона, сват говорит им последние ободряющие слова и наставления, обнимает и оставляет одних среди чужих, незнакомых людей.

Ребята остановились растерянные: и впрямь зайчата, в ловушку попавшие…

Но кругом — не лес, не враги, а свои, понимающие, сочувствующие люди: бедняки, чернорабочие.

— Ну, чего задумались, зайчата? Ныряй под лавку! — ободряюще говорит один.

Другие с готовностью убирают ноги, освобождая лаз под лавку. Ребята, не снимая котомок, пыхтя лезут.

— Новички, — добродушно смеются пассажиры. — Котомки-то с плеч снимите, не то застрянете. Перед собой их положьте: загородят они вас…

Дружеская поддержка выводит ребят из окаменелого состояния, и они лезут проворнее.

Вскоре явился контроль. В вагоне ничего подозрительного не приметил. Кое-кто из пассажиров похрапывает; другие сидят, плотно сдвинувшись на скамьях, попыхивая цигарками и мирно беседуя. Две свечи над дверями вагона еле освещают главный проход, не заглядывая под скамьи… И все же Савка лежит ни жив пи мертв. А вдруг чихнется?! Но все обошлось благополучно.

Потом подкрадывается сон…

Через три часа попутчики сигнализируют:

— Живы? вылазьте: пересадка. На прощание ребят инструктируют:

— Помните, ребята: в первый и второй классы не суйтесь, там господа сидят и вас непременно кондукторам представят как жуликов. Метьте на третьи классы. Да и из тех-то выбирайте самые духовитые, махорочные: там вернее всего друзей найдете.

Разбуженные в самый разгар сна, в два часа ночи, ребята очумело слушают и чуть не валятся с ног. Поезд останавливается.

Все оставляют вагон: поезд пойдет обратно.

Попутчики разметнулись по своим поездам, а Савка с Андреем остались на платформе незнакомой станции Мармыжи.

Станция эта находилась уже на магистрали Москва — Курск, по которой ни Савка, ни Андрей сроду не ездили. За свою пятнадцатилетнюю жизнь они побывали по три-четыре раза только в соседнем городке Ливны, в пятидесяти верстах от их деревни, да в ближайших деревнях. Там встречала их такая же тихая, неторопливая, понятная жизнь, как и в родной деревне.

А здесь не так. Ярко освещенная, многолюдная, несмотря на ночное время, станция жила по-иному. Не успел отойти поезд, что привез ребят, как загрохотал другой. С него и на него повалили толпы людей, куда-то спешащих, что-то кричащих, незнакомых, непонятных. Ребята растерянно, испуганно глядели им вслед, прижимаясь друг к другу.

Сон давно убежал, уступив место тоскливому страху.

Поток людей схлынул так же быстро, как возник, и станция затихла на время.

Ребята опять увидели свой поезд: он перешел на другой путь и готовился сейчас идти обратно — мимо их родных хат…

Мучительно, до слез, до боли в горле, захотелось им домой, в родной угол, в тихую привычную жизнь. Ноги сами собой затопали на месте, готовые сорваться каждую минуту.

Савка одумался первым — перестал глядеть на паровоз, оторвался от Андрея и сказал насмешливо:

— Плакать, что ли, собираешься? Эх ты, фефёла! Давай-ка лучше поедим пока что. Поезд наш, сказывали, через два часа будет, а под лавкой-то жрать неспособно.

Андрей послушно кивнул головой. Помня приказ свата «не докучать», отошли к сторонке. Развязали котомки. Поели. Повеселело.

Снова подошел состав.

Куда идет? Оказалось, не тот. Еще… И еще…

Их поезд подошел уж под утро.

Нашли вагон подходящий. Влезли.

Молчком, не дожидаясь приглашения, полезли под лавки: Савка — меж грязных сапог и чуней, охотно отодвигавшихся в сторону, Андрей — под лавку, занятую стареньким благообразным батюшкой с кроткими глазками и многочисленными узлами и корзинками, насилу втиснулся меж двух узлов. Поехали.

Не прошло и получаса — контроль! Кроткий батюшка тотчас же встал с места и показал контролеру на Андрея под лавкой:

— Жулик тут, господин контролер. Опасаюсь за вещи.

Под лавку тотчас же посыпались пинки мощного кондукторского сапога. Пока Андрей медлил, не зная, что предпринять, из-под соседней скамьи добровольно вылез Савка: не оставлять же товарища в беде! Угрюмо, глядя на кондуктора, Савка негромко, но раздельно сказал: