Антон Инголич - Мальчик с двумя именами

Но Курту было не до колеса. В памяти его ожила чудесная картина: поле на пологом склоне, над ним — сад со сверкающим белизной домом, две рыжие лошади тащат плуг, за которым шагает высокий, сильный мужчина, а рядом с лошадьми — статная женщина с кнутом в руках. Душно. Лошади, пахарь, женщина с кнутом и сам он на вспаханной борозде — все хотят пить. Все смотрят наверх, на дом. Наконец из сада выходит невысокая женщина с большим глиняным кувшином…

Курт глянул наверх, на поле.

Как! Из сада в самом деле выходит пожилая женщина с кувшином! Взволнованный столь удивительным совпадением, он поднялся и зашагал в сторону поля. Грот, поглощённый работой, не заметил, как мальчик удалился.

Когда пахарь взял кувшин, Курт внезапно ощутил сильную жажду. Напившись, пахарь взглянул на приближавшегося к нему мальчика.

— Хочешь пить? — спросил он ласково.

Курт кивнул.

— На́, пей! — Крестьянин протянул ему кувшин.

Курт жадно схватился за кувшин.

Вода была удивительно вкусной. Такой он ещё никогда не пил. А может, пил?..

Когда он утолил жажду, кувшин взяла крестьянка.

— Откуда вы? — поинтересовался крестьянин.

— Из Ганновера. Вернее, из Хаймдорфа под Ганновером…

— Вы там давно живёте?

— Нет, — ответил Курт. — Раньше мы жили в Арнсфельде, в Приморье. Мы беженцы.

Слова крестьянина заглушил окрик Грота:

— Курт! Курт!

Курту пришлось вернуться к автомобилю.

— О чём ты с ними болтаешь? — сердито накинулся на него Грот, тем временем заменивший колесо. — Они нам всё равно ничего не подарят, хоть весь день им долби, что мы беженцы.

— Они дали мне напиться. Такой воды у нас нет! — сказал Курт и, словно вспомнив что-то очень важное, подбежал к автомобилю, распахнул дверцу и взял с сиденья фотоаппарат. — Папа, я только разок сфотографирую!

— Что ж, вид недурён, — согласился Грот, взиравший на поле из-под полузакрытых век. — Определи расстояние и правильно установи выдержку и диафрагму! Хорошенько наведи на резкость, а уж тогда щелкай.

Курт взял экспонометр и поспешил к полю. Сквозь оптический прицел пейзаж казался ещё прелестнее и очаровательнее.

Теперь Курт окончательно уверился в том, что всё это уже видел, что когда-то ходил здесь и даже со свистом взмахивал кнутом. И такую вот студёную воду уже пил из кувшина. Да, да, всё это с ним было, что бы там ни говорил отец!

Из автомобиля вышел Грот со своей «лейкой».

— Объявляю конкурс на лучший снимок! — задорно крикнул Курт и приложил аппарат к щеке. — Смотри, чтоб был фон. Вид что надо!

Оба без устали щёлкали фотоаппаратами. Лошади относились к ним с полным безразличием, но крестьянину с крестьянкой явно было не по себе.

Когда машина снова катилась по асфальтированному шоссе, среди зелёных холмов, Курт вдруг убеждённо воскликнул:

— Папа, эти места я уже видел, хоть ты и говоришь, что не видел!

— Сию минуту выбрось из головы дурь, не то я поверну назад и мы немедленно вернёмся домой! — пригрозил Грот.

— Не надо, папа! — взмолился Курт.

— Вот она, нынешняя школа! — ворчал Грот. — Пичкают детей стишками да побасками. Нет чтоб учить тому, что нужно в жизни. А тебе нравится пустая болтовня. Послушай лучше меня: жизнь — это тебе не мечты и грёзы, а упорный труд. Вот, к примеру, я. — Он выпятил грудь. — Кто из беженцев за столь малый срок приобрёл машину?

С видом полного самодовольства распространялся он о своей работе, удачных торговых сделках, но Курт не слушал его. Не видел ни встречных, ни обгонявших их машин, перед глазами у него было поле, сад над ним, лошади, пахарь, женщина и старушка с кувшином. Над полем — сад и дом среди деревьев.

Где и когда он всё это видел?

Вокруг Хаймдорфа нет гор, нет их и в окрестностях Арнсфельда, откуда они бежали.

Наверное, во время войны он был с матерью на её родине, в Шнееберге. Да, там есть высокие горы, узкие долины и стремительные потоки. Мать рассказывала ему, как там красиво. И показывала фотографии. Он сегодня же спросит её, когда они туда ездили. Пусть в подробностях расскажет, как они пахали, ведь это она вела лошадей, а за плугом шёл отец. Хотя нет, вспомнил Курт, отец маленького роста и толстый, а тот пахарь был высокий и сильный. Впрочем, отец в то время был на войне. Теперь ясно почему он ничего не знает об этом. Но он-то хорошо помнит, что там, в Шнееберге, было чудесно, точно так же, как здесь, в Гарце, по которому они сейчас едут.

Очарованный, смотрел он в окно, любуясь дивными горными пейзажами и неожиданно возникшими в его памяти картинами.