Лидия Некрасова - Я из Африки

Стокгольм! Он сказал: «Долетишь до Стокгольма…» Господин Уилсон вытянул длинную шею, посмотрел на Нану, на двери. Значит, это их самолет… Так скоро!..

В дверях показался отец. Он идет быстро, опустив голову, и что-то говорит переводчице. Та еле поспевает за ним…

— Я так решил! — громко говорит отец. — Я беру ее с собой! В конце концов я могу делать с ней, что хочу. Это мое дело. Это вас совершенно не касается! Вы только переводчик…

— Но, господин. Белармину, — переводчица протягивает к нему руки. — Но я… но интернат… Но ее мать… Это невозможно!

— Вам до этого нет никакого дела! — Господин Уилсон загораживает дорогу переводчице. — Вы не имеете никакого права вмешиваться. Господин Белармину решил взять свою дочь с собой и берет. Ему разрешили… А я оплачиваю дорогу. Вам-то какое дело?

Переводчица растерянно смотрит на Нану, на господина Уилсона.

— Позвоните в интернат! Я не хочу ехать! — говорит Нана и вскакивает. Шапка падает на пол.

Господин Уилсон отворачивается. Отец хватает Нану за руку:

— Молчи!

— Как хотите! Расхлебывайте все сами, Белармину… — говорит господин Уилсон. — Я буду вас ждать в самолете! — И он, взяв свой портфель, быстро идет к дверям.

— Позвоните в интернат! — еще раз говорит Нана.

Щеки переводчицы краснеют. Она умоляюще смотрит на Наниного отца.

— Прекрати разговоры на этом дурацком языке! — кричит он. — Что ты там болтаешь? Идем! — И он тащит Нану за руку. В другой руке у него чемодан… Глаза его сверкают, щеки становятся серыми…

— Продолжается посадка на самолет рейс четыреста девятнадцать, «Москва — Стокгольм». Пассажиров просят занять места, — снова доносится голос из репродуктора.

— Господин Белармину! Умоляю вас! — Переводчица бежит за ним.

— Оставьте меня! — Отец останавливается. — Не устраивайте скандала! На нас обратят внимание! Оставьте меня! Вы мне больше не нужны! Поняли? — И он быстро идет дальше.

Вот он уже рядом с дверью… Вот сейчас он ее откроет…

Но у двери стоит контроль. Женщина в синей форме, с маленькими золотыми крылышками и работники аэропорта.

— Ваши билеты, — говорит контролер.

Отец отпускает руку Наны, достает из кармана пиджака бумажник. Нана бросается к милиционеру и прячется за его спину.

— Я не хочу ехать! Я не хочу ехать с ним! — громко кричит она по-русски. — Здесь моя мама! Я учусь в интернате! Я не хочу ехать с ним!

Шубка ее расстегнута, видна праздничная школьная форма с белым передником.

Отец хочет схватить ее за руку, но милиционер спокойным движением отводит в сторону его протянутую руку…

— Простите, пожалуйста. Одну минуточку, — говорит он и подзывает переводчицу.

— Успокойтесь, пожалуйста! Сейчас мы все выясним!..

— Господин Белармину! — Переводчица чуть не плачет. — Пожалуйста, не волнуйтесь! Может быть, действительно вам не следует брать девочку!

— Это мое дело! — кричит отец. — Пустите меня! Самолет уже улетает! Пустите меня! Вот у меня билет для нее! Я заплатил за него! Это моя дочь!

— Ничего. Мы задержим немного самолет! — говорит спокойно милиционер. — Нужно все выяснить. Это правда твой отец, девочка?

— Да! — говорит Нана. — Да! Но я не хочу ехать с ним! Здесь, в Москве, моя мама! Я хочу учиться здесь! Я не хочу ехать с ним! Я живу здесь, в интернате!

Нана хочет все объяснить этим русским людям, хочет рассказать, почему она не хочет ехать с отцом. С этим человеком, сделавшим так много зла ее маме, Сабалу, бабушке Нандунду и многим, многим другим африканцам. Но она ничего не может выговорить. Она только повторяет, крепко уцепившись обеими руками за спину милиционера:

— Я не хочу ехать с ним! Я не хочу ехать с ним!.. — И слезы текут по ее щекам из широко раскрытых черных глаз.

Вдруг раздается какой-то шум, топот чьих-то ног… Слышатся голоса: «Здесь они! Здесь!»

Распахивается дверь, и вбегают люди…

Нана не верит своим глазам. Мама! Здесь мама! И Анна Ивановна! И Любовь Петровна! И еще много каких-то совсем незнакомых мужчин и женщин. Все они окружают Нану. А мама бросается к ней и обнимает ее, целует…

— Ну вот, теперь все и выяснилось! — спокойно говорит милиционер.

Мама поднимает голову, вытирает глаза, поправляет растрепавшиеся волосы. Она обводит глазами всех людей. И внимательно и строго смотрит на отца…

— Так вот как мы встретились, Антониу, — говорит она, положив руки на плечи Наны. — Так вот как мы встретились!.. Ты даже решился приехать в ненавистную тебе Москву для того, чтобы отнять у меня дочь…