Лидия Некрасова - Я из Африки

— Я отнесу! Я! — кричит Юрик и, растопырив руки, тащит поднос.

— Ладно! — говорит Нана. — А я тогда понесу чай!

— Вот тебе шесть кружек чаю! — Тетя Поля ставит на поднос шесть дымящихся кружек. — Больше не поставлю. Тяжело будет. Еще обольешься. А мне принеси сюда пустые кружки. Пятый класс уже кончил пить чай.

Нана, в белом переднике, собирает кружки. Вот уже все они стоят на подносе. Не споткнись, не поскользнись, Нана! Осторожно!

Вот уже Нана прошла мимо одного стола. Вот прошла мимо второго… Жаль, что Анна Ивановна не видит, какая Нана ловкая. Кружки тихонько дребезжат, ложечки в них позванивают…

— Нана! — слышится голос Любови Петровны. — Нана! Посмотри-ка, кто к тебе в гости приехал!

Нана поднимает голову. Кто мог приехать? Сегодня не суббота, когда за ребятами приезжают. Сегодня не праздник, когда приходят гости.

Около стола стоит Любовь Петровна, в темном платье, со светлыми бусами на шее. За ней… За ней высокий худой человек. Он смотрит на Нану пристально, как будто не узнает ее. У Наны опускаются руки. Вот-вот она уронит поднос. Скользят, сталкиваются друг с другом кружки. Стукаются боками… Кто-то выхватывает из рук у Наны поднос и ставит его на стол.

— Вот ваша дочка! — говорит Любовь Петровна.

— Вот ваша дочка! — переводит переводчица.

Это он! Это папа! Как он мог приехать сюда? Как он смог найти Нану? Ведь мама сказала: «Он не может сюда приехать! Он никогда не приедет сюда!..» А он приехал. Он смотрит на Нану строгими удивленными глазами. Нет! Не так, как смотрит мама… Не так, как смотрят африканские друзья. Только удивленно и строго.

— Моя дочка работает здесь служанкой? — спрашивает папа.

Переводчица испуганно машет рукой. Любовь Петровна прислушивается, даже чуть-чуть наклоняется вперед.

— Нет! Нет! — восклицает переводчица. — Нет! Нет! — Она говорит, что Нана сегодня дежурная. Торопится объяснить, что такое «дежурная»…

Удивленно поднимаются папины брови. Нана видит, что он очень рассердился.

— Нана, сними фартук. Ну, что ты, девочка, так растерялась? — говорит ласково Любовь Петровна. — Ведь папа приехал за тобой. Твоя мама просила его заехать в интернат. Ты поедешь с папой в гостиницу. И туда приедет мама…

Переводчица кивает головой:

— Да! Да!

— Пойди переоденься, Нана! Надень форму и белый передник. Не забудь рейтузы и валенки…

Любовь Петровна стоит рядом и гладит Нану по голове.

— Она у нас во втором классе лучшая ученица.

Но папа не улыбается. Он еще раз удивленно поднимает брови. Когда переводчица объясняет ему, что сказала Любовь Петровна, он наклоняет чуть-чуть голову и пристально смотрит на Нану…

Если бы они знали, если бы они знали! Если бы Любовь Петровна знала, как Нана уехала от него. Как ночью вынесли ее из дома теплые руки Сабалу, как летела она на самолете. Как здесь, в Москве, встретила ее мама. Как мама сказала: «Он сюда не приедет…»

Но все это знает одна только Анна Ивановна. А ее сегодня нет. Она больна… Если бы она была здесь, она сказала бы: «Господин Машаду, нам очень жаль, но Нана никак не может ехать с вами. Мы не можем ее отпустить…»

Но Анны Ивановны нет, а Любовь Петровна говорит спокойно:

— Сейчас Нана переоденется. Она быстро…

Нана стоит, как будто у нее ноги приклеены к полу. Она не может двинуться. Она хочет сказать: «Я сегодня дежурная! Я не могу никуда ехать…»

Но Любовь Петровна, как будто угадав, что думает Нана, говорит:

— Иди, девочка, одевайся скорее! Папа тебя ждет. Ведь в шесть часов в гостиницу приедет мама. А сейчас уже шестой час! — И Любовь Петровна смотрит на часы.

Нана поворачивается и медленно идет к двери. Стучат кругом нее кружки, звенят ложки. Ребята пьют чай с булочками. В столовой стоит обычный веселый шум.

Если бы кто-нибудь знал правду! Если бы кто-нибудь мог помочь Нане.

— Вот странная девочка! — тихо говорит Любовь Петровна и смотрит вслед Нане. — От неожиданности, что ли, она так растерялась? Даже не поздоровалась с отцом! Даже не поцеловала его…

Нана оборачивается и снова видит строгие черные глаза, устремленные на нее.

«Ну, вот я тебя и нашел! Я тебя все-таки нашел!» — говорят эти темные строгие знакомые глаза.

Около ворот интерната стоит длинная низкая машина, похожая на самолет. Около нее толпятся мальчишки. Папа, в легком летнем пальто, без шапки, идет по асфальтовой дорожке, морщась от встречного холодного ветра. Его легкие туфли скрипят по снегу. Он идет и покусывает губы. Он молчит.