Юрий Сальников - Чтобы всегда по справедливости

Я рассказал об этом не для того, чтобы просто сообщить, как иные мамы и папы балуют своих детей. Вы это и без меня знаете. И кое-кто из вас даже пытается себя этим тоже оправдывать: дескать, если я и эгоист, так что поделаешь — взрослые меня избаловали!

Когда балуют, безусловно, приятно: значит, любят, вот и стараются сделать, как тебе лучше. Но возникает вопрос: а сам-то ты любишь своих родных? Почему же тогда сам не хочешь сделать так, чтобы для них было лучше? Или, может, не любишь?

Про Зину, которая ушла от матери, видимо, можно сказать, что она не любила мать. А если и это неверно? Как можно не любить родную маму или папу? Сколько лет я на свете живу, а такого человека еще не встречал. И, может, Зина все-таки любила мать, но тем не менее ушла.

Почему же?

Вот у Сережи я через несколько дней спросил: «Почему ты маму из гостей увел? Наверное, не любишь ее». Так он просто обиделся: «Это я-то не люблю? Еще как люблю!»

Значит, любит, а плохое делает! И мало того, что из гостей увел, радости лишил, еще и нервничать заставил, волноваться: разве ей не стыдно за такого сына перед своими друзьями?

Допустим, что любить какого-то мальчишку Герку Сережу никто не обязывает. Ни его, ни других ребят Сережа и не любит, поэтому и пакости им учиняет. Но маму-то любит. А пакости тоже чинит.

Что же, значит, выходит. Значит, кроме любви, есть еще какое-то другое чувство, которое надо обязательно иметь в своем сердце, чтобы хорошо относиться к людям? И даже к самым близким.

Послушайте, что произошло однажды, с другим Сережей…

Был он отличным спортсменом, но особенно увлекался футболом. И сам играл так, что слава о его успехах перешагнула далеко за порог школы — взяли его в юношескую сборную города. И, конечно, все футбольные матчи по телевизору он смотрел, когда только мог, и всех игроков по именам знал, а с капитаном местной команды был лично знаком. И ни одной серьезной встречи на городском стадионе не пропускал.

Все это не отражалось плохо на Сережиной учебе: уроки учил, двоек не имел, ради футбола занятия не забрасывал. И, может быть, именно поэтому пользовался у ребят в классе большим авторитетом.

Мудрено ли, что постепенно все в классе под влиянием Сережи «заразились» футболом. Не только мальчики, но и девочки. И коллективно ходили на матч своих динамовцев с приезжим «Спартаком». И несколько раз «болели» за Сережину сборную. Когда же разнеслась весть, что в их городе состоится матч на первенство страны, а во время этого матча решится судьба местных динамовцев — быть им в группе «А» или не быть! — тут уж все в один голос заявили, что пойдут на стадион обязательно. И целый месяц с нетерпением ждали объявленного соревнования.

Но произошло непредвиденное. За две недели до матча в школе изменилось расписание. И седьмой класс, в котором учился Сережа, был переведен во вторую смену. А долгожданный матч был назначен в будничный день на шесть часов. Короче говоря, надо было выбирать: или пропускать уроки, или не идти на стадион.

Голоса разделились. Ребята были настроены воинственно: «На стадион и — никаких гвоздей!» Девочки же колебались: «Все-таки уроки…» Споры дошли до классного руководителя.

Антон Артемьевич — или, как его все любовно звали, Ант-Арт — был справедливым человеком. Он не сказал: «Приказываю забыть о матче и всем явиться в школу». Он сказал: «Я вас хорошо понимаю, потому что сам хотел попасть на стадион. Но у меня уроки не только в вашем классе. Могу ли я сидеть на стадионе, когда знаю, что меня здесь ждут ученики?» — «Значит, и нам нельзя?» — спросил кто-то уныло. «Решайте сами. Только учтите, что стадион — это ваше удовольствие, а уроки — долг, обязанность и ваш труд, как и для меня. Я выбираю долг. А вы решайте». И он ушел из класса, потому что разговор возник на перемене после пятого урока, а у Ант-Арта был еще шестой час в девятом классе. Семиклассники остались одни. Поднялся шум. Голоса опять разделились, но теперь уже было известно мнение Ант-Арта. А его уважали. Все и безоговорочно. И когда перекрикивать всем друг друга надоело, кто-то внес предложение: «Проголосуем».

Должен сказать, что в этом классе издавна был заведен незыблемый порядок: если при каком-либо спорном вопросе проводили голосование, то после голосования все подчинялись большинству. Как принимали решение, так все до одного и делали.

— Проголосуем! — согласились даже самые отчаянные спорщики, и староста класса Коля Котенко сказал:

— Поднимите руки, кто за то, чтобы на матч не ходить?