Марк Ефетов - Валдайские колокольцы

Якова Павловича я скоро потерял из виду. Только что он сидел на пеньке. Перед ним на коленях была расквадраченная карта.

Несколько мужчин и женщин стояли вокруг, докладывая ему, а Федотов, нагнувшись, делал пометки на карте.

В этот день я еще раз подумал о том, что Яков Павлович никогда не искал счастья только для себя одного, а всегда был человеком, который радовался чужой радости и всегда близко к сердцу принимал чужую беду. Таких людей всегда любят, хотя они и не стараются специально завоевать любовь, бывают требовательными, строгими, а порой и суровыми.

Из-за деревьев донесся голос Федотова:

— Правее держите! Погодите, я выведу вас на тропку. Иву… у… шки… ин! Второй квадрат. Вто… о… рой, слышишь?

Я понял, что весь лес разбит на квадраты и десятки людей, пришедших спасать Славу, поотрядно, квадрат за квадратом, прочесывают местность.

Ни Славиной мамы, ни Киры Матвеевны не было. Они пошли с отрядами в глубь леса.

Ждали проводника с собакой. Я держал в руке пакет со Славиной рубашкой, чулками и теплой курточкой. Кто знает, что потребует проводник собаки? А вот и он.

Проводник оказался совсем не таким, каким я мог его себе представить. Это был человек немолодой, худощавый, с бородкой, чем-то напоминающий Дон-Кихота. Он сутулился, держа собаку на коротком поводке. Появившись как-то внезапно из-за деревьев, он не сказал ни одного лишнего слова, не сделал ни одного лишнего жеста, спросил только:

— Вещи мальчика с вами?

Я протянул пакет.

В это время из-за кустарника вышли Славина мама. Кира Матвеевна и Яков Павлович.

Нина Васильевна увидела Славину рубашку и чулки, закрыла лицо руками и громко заплакала.

— Серый, тихо! К ноге! — негромко сказал проводник.

Он нагнулся и дал собаке понюхать Славины вещи.

Федотов стоял теперь рядом со Славиной мамой и держал ее руку в своей. А я их и познакомить не успел.

Вначале проводник не очень торопил собаку и, как мне показалось, действовал вообще-то довольно медленно. Он чуть поглаживал пса и шепотом разговаривал с ним, как с человеком. А я-то думал, что, как только появится собака, она сразу же кинется в поиск. И, сознаюсь, в первые же минуты у меня к этому медлительному проводнику появилась неприязнь.

«Ясное дело, — думалось мне, — из-за этой собаки столько разговоров было в области. То они ее требовали, то у них собаку обратно просили. Ну вот и прислали ищейку с проводником, которому давно на пенсию пора…»

А проводник между тем говорил и, как я вдруг понял, обращался вроде бы к собаке, а в действительности вел разговор и для нас.

— След, Серый, след… Знаю, что сухо, знаю. Запах мог выгореть на солнце. А ты ищи… След, Серый, след…

Серый пошел, ведя нос над самой травой. Я заметил, что проводник старался начать поиски с затененного места, где, очевидно, солнечные лучи не попортили след. Это я уже начал понимать, хотя впервые столкнулся с розыскной собакой-ищейкой.

А Серый тем временем шел все увереннее и быстрее. Проводник говорил ему теперь только одно:

— Хорошо, Серый, хорошо!

В лесной тишине я начал различать вкрадчиво возникающие приглушенные звуки. Где-то негромко защелкало, потом птичий голос засвистел с переливами и громко залился пронзительной трещоткой. Иногда в этом хоре мне чудился не то крик, не то плач Славы.

Серый не давал нам остановиться, оглядеться и осмотреться по сторонам. Он все время бежал вперед. Но вот собака засуетилась, вильнула из стороны в сторону и как-то вся будто обмякла.

— Рядом, Серый! — скомандовал проводник.

Собака села рядом с проводником, раскрыла пасть и часто-часто дышала.

В минуты таких передышек подтягивались мы, отставшие. Тяжелее всего приходилось, конечно же, Нине Васильевне. Но она старалась не отставать от нас.

Несколько раз Серый, видимо, терял след. Понять это было не мудрено. У собаки сразу же исчезала вся ее уверенность и, я бы сказал, упругость. В этих случаях проводник не торопил Серого, а только успокаивал его. И спокойствие этого худощавого, сутулого и так вначале не понравившегося мне человека передавалось собаке.

Но вот Славину маму успокоить нельзя было. Она и тут, в лесу, молчала, как едучи со мной в машине. Однако лицо ее, глаза говорили больше слов…

Да, в проводнике я ошибся, посчитав, что нам прислали самого плохого. Правда, я никогда не видел, как работают другие проводники розыскных собак, но об этом могу сказать одно: он знал свое дело отлично, работал уверенно и красиво.