Анне-Катрине Вестли - Каос и Бьёрнар - повести

Дядя и тётя вставали позже папы и мамы, чтобы не мешать им спокойно собраться на работу. Спали дядя и тётя в гостиной — тётя на тахте, а дядя на раскладушке. Ночью в квартире было две спальни, а днём, когда раскладушку убирали, гостиная снова превращалась в гостиную.

После ухода папы Каос снова задремал. Слушая сквозь дрёму шум водопада, он гадал, что за важное задание предстоит выполнить им с папой.

День обещал быть необычным. К тому же сразу после завтрака дядя с тётей начали что-то жарить и печь, хотя до обеда было ещё далеко.

— Это на вечер, — объяснила тётя ничего не понимавшему Каосу. — Вот приготовим и пойдём проведать знакомых, а ты с папой поедешь по делам.

Они помогли Каосу одеться к папиному приходу. Тётя проследила, чтобы он не забыл надеть тёплый свитер, варежки и шарф, а дядя связал лыжи и палки. Они знали, что времени у папы будет в обрез.

Папа пришёл без пяти двенадцать и очень обрадовался, застав Каоса одетым. Он тоже оделся потеплее, взял свои лыжи, и они с Каосом отправились в путь, а тётя с дядей остались в Газетном доме. Каждый сам нёс свои лыжи, и Каосу было трудно. Сперва он нёс лыжи на плече, как папа, но они всё время соскальзывали у пего с плеча, и в конце концов Каос потащил их в руках, стараясь не задевать прохожих.

На автобусной станции голубой автобус ожидало множество пассажиров. Лыжи спрятали в багажное отделение. Каос занял место у окна, а папа начал продавать билеты. В автобусе было тепло и уютно, Каос расстегнул куртку и с любопытством смотрел по сторонам. Среди пассажиров было много знакомых, но незнакомых — всё-таки больше. Они-то главным образом и интересовали Каоса. Говорили они на непонятном языке, и вид у них был такой, будто они только что побывали в спортивном магазине, где скупили и нацепили на себя всё, что там нашлось. Правда, некоторые были одеты не по погоде: тонкие пальто, лёгкие туфли, шёлковые чулки. Они, наверно, не знали, что зимой в Норвегии бывает очень холодно. Придётся им из автобуса бежать прямо в гостиницу и сидеть все дни в помещении, не выходя на улицу.

Автобус был почти полон, а ему ещё предстояло заехать в три городские гостиницы, где его тоже ждали пассажиры. Наконец он был набит людьми до отказа, и Каос даже испугался, что автобусу не свезти такой груз. Но вот все расселись, и автобус легко покатил через город, который Каос знал так хорошо. Однако даже самые знакомые места из окон автобуса выглядели новыми и непривычными. Вот и Газетный дом! Папа немного сбавил ход. Каос посмотрел на свои окна. Там стояли тётя и дядя и махали ему полотенцем. Автобус почти остановился, погудел и покатил дальше.

Каос хорошо знал дорогу. Но и она сегодня показалась ему необычной: кругом лежал снег, на домах красовались пушистые белые шапки, поля спали под толстыми белыми одеялами, и люди ходили по белым дорогам. Вот двое детей катаются на санках. На них красные шапочки, как на гномах. А вот огромный пёс. На таких псов лучше смотреть из автобуса. Папа притормозил, и Каос успел как следует его рассмотреть. Пёс тоже взглянул на Каоса, но, видно, у него были свои дела, потому что он повёл носом и бросился к усадьбе, из ворот которой показалась лошадь, запряжённая в сани. На санях ехал какой-то человек. Пёс вилял хвостом и бежал впереди саней, словно показывая дорогу.

Хорошо иметь такую большую собаку! Если устанешь на прогулке, на неё можно опереться. Маленькую собачку тоже иметь неплохо, но на неё уже не обопрёшься…

Каос представил себе, что у него есть собака, большая-большая, она едет с ним в автобусе и сидит у его ног. Эта игра увлекла его. Он даже погладил свою воображаемую собаку. На самом деле он погладил сиденье, и никто не понял, что это собака. Для пассажиров она была невидимкой. Кончились поля и усадьбы, автобус въехал в еловый лес. Ели замерли в нарядных белых одеждах, сквозь которые кое-где проглядывала зелёная хвоя. Если подойти к такой ели и тронуть ветку, на тебя хлынет белый дождь. На ели сидела белка, она угадала желание Каоса, перепрыгнула с ветки на ветку, и вниз посыпался белый дождь. Каос улыбнулся, погладил свою невидимую собаку и взглянул на папу. Папа подмигнул ему в зеркало. Но долго перемигиваться они не могли, папе нужно было следить за дорогой. Она вдруг стала такой узкой, что у Каоса замирало сердце всякий раз, когда попадался встречный автомобиль. Чтобы разъехаться, машины прижимались к самой обочине, и всё равно казалось, что они непременно заденут друг друга. Но всё кончалось благополучно, и автобус как будто вздыхал с облегчением, а Каос, понимая, что его собаке тоже страшно, всё гладил и гладил её.