Борис Никольский - Делай, как я!

Потом колонна стала дробиться, машины сворачивали на просёлки и просеки, на лесные поляны и словно растворялись, исчезали в лесу.

И опять было чему изумиться! Казалось, и за сутки не укрыть, не спрятать такую колонну, такую махину – столько автомобилей, столько тягачей и бронетранспортёров. А не прошло и получаса – и вот уже пустынной стала лесная дорога, изрытая колёсами и гусеницами, и тишина опять повисла над лесом.

Солдаты вместе со своими машинами затаились в лесу и ждут что дальше?

А дальше – приказ: оборудовать позиции, рыть окопы, копать укрытия для машин.

Вот уж не по душе рядовому Сорокину была такая работа, совсем не по душе. Ещё для себя окопчик вырыть – куда ни шло, но копать укрытия для машин!… О-ох-хо-хо! Пока управишься, семь потов с тебя сойдёт!

Но приказ есть приказ, принялись солдаты за работу, взялся за лопату и Сорокин.

– Веселее! Веселее! – торопит командир взвода. – К рассвету всё должно быть готово.

А земля, как назло, попалась – хуже некуда. Сначала мох, упругий, как резина, потом корни кустарника, твёрдые, как проволока. Лопата звенит и отскакивает.

Валерка небось уже ждёт его, расписывает матери, как началась тревога, и что видел и чего не видел – рассказывает. Не знает, что его старший брат сейчас лопатой машет.

И комары кусают Сорокина-старшего, и ладони уже горят, и пот ест глаза.

– Веселее! Веселее! – покрикивает командир взвода. Он тоже уже взялся за лопату, пришёл на помощь солдатам. – Покажем, гвардейцы, на что способны!

Всю ночь копали солдаты землю. Только когда начало рассветать, закончили свою работу.

Еле разогнул Сорокин спину – наконец-то отдохнуть можно. Но не тут-то было.

Ещё и позавтракать солдаты не успели, ещё только забулькала каша в походной кухне, а уже пришёл новый приказ – сменить позицию!

"Да что же это такое! – хотел было возмутиться Сорокин. – Зря, выходит, мы всю ночь работали?!"

Но тут командир взвода внимательно посмотрел на Сорокина и сказал, словно угадав его мысли:

– В современной войне быстро сменить позицию – это, может быть, самое важное. Противник начнёт обстрел, а нас давно уже нет там, где он рассчитывает. А вот кто поленится, – и опять командир взвода внимательно посмотрел на Сорокина, – тому несдобровать… Вопросы есть?

– Нет вопросов, – сказал Сорокин. Он подумал, что слова командира взвода должны понравиться Валерке – стоит их запомнить.

– Тогда по машинам! – сказал командир взвода.

И опять заурчали моторы, двинулись машины вперёд. Прощайте, отлично вырытые окопы, и укрытия для машин, прощайте, приказ есть приказ…

Только прибыли на место назначения, новая команда: развернуть радиостанцию, обеспечить связь.

Со стороны посмотреть – кажется, даже и не очень торопятся солдаты, и командир взвода их не подгоняет, а на самом деле всё у них до секунды рассчитано: сколько времени нужно, чтобы антенну поднять и укрепить, сколько, чтобы кабель протянуть, сколько, чтобы движок запустить.

Лишь теперь Сорокин заметил, как болят у него руки после ночной работы, как горят ладони.

Развернули радиостанцию, связь установили – а тут и отбой тревоге.

И вроде бы радоваться нужно Сорокину – опять увидит он сегодня вечером и мать и Валерку, а в то же время и жаль, что так быстро кончилась тревога и снова не выпало никакого чрезвычайного происшествия…

И снова трясся Сорокин-старший в машине, рассматривал вздувшиеся на ладонях мозоли и предавался грустным размышлениям.

Рядом с ним ехал рядовой Бегунков, который в своё время погасил пожар в посёлке, и сержант Скрипкин, который нырял в ледяную воду, и ефрейтор Коновалов, который спас кошку, застрявшую в водосточной трубе… А ему, рядовому Сорокину, по-прежнему не о чем было рассказать своему брату…

Ближе к вечеру Сорокин-старший отправился в канцелярию роты за увольнительной запиской. Дверь в канцелярию была приоткрыта, и он остановился. Он вовсе не собирался подслушивать, о чём говорят командиры, он только хотел определить по голосам, не будет ли его появление некстати.

Разговаривали командир взвода и замполит.

– …Я просто поражаюсь… – говорил командир взвода. – Его стало не узнать. Раньше, прежде чем приступить к работе, он извёл бы всех. "Товарищ лейтенант, а мне лопата тупая досталась…", "Товарищ лейтенант, а почему второй взвод не копает, а мы надрываемся – они что, лучше нас, да?", "Товарищ лейтенант, почему перекура долго нет?" – Командир взвода проговорил всё это ноющим голосом, он явно кого-то передразнивал, только Сорокин никак не мог отгадать, кого, – вроде не было в их взводе ни одного солдата с таким противным голосом…