Эдуард Пашнев - Девочка и олень

— Да? — спросил Марат. — А где же он? — И оглянулся по сторонам.

Девочка кивком головы показала назад. Марат легко отыскал Николая Николаевича среди нескольких человек, остановившихся перед памятником Пушкину.

— В шляпе, с газетой? — тихо спросил он.

— Да, — тихо ответила Надя.

— Вот и хорошо. Познакомь меня с ним.

И Надя не смогла уловить в его словах ни огорчения, ни радости. Интонация была нейтральная.

Николай Николаевич тщательно изучил все восемь букв вывески газеты «Известия» и перевел взгляд на вывеску кинотеатра «Россия».

— Папа, познакомься, — сказала Надя, подходя с вожатым.

— Рощин, — охотно назвал он себя, протягивая руку и пожимая мягкую, словно бы тоже замшевую, ладонь.

Вожатый не понравился ему. Он показался каким-то плюшевым, вкрадчивым, опасным. А насмешливые глаза и ироническая улыбка совсем расстроили отца Нади. Перед насмешниками он всегда сникал. Вот и сейчас у него вырвалось совсем не то, что он собирался сказать:

— Надюшка писала из Артека, что вы окончили ВГИК. Вы не хотели бы работать у нас на телевидении?

— Спасибо, — очень вежливо отклонил предложение вожатый. — У меня есть работа.

— Я не буду вам мешать, — помахал смущенно рукой в воздухе Николай Николаевич, будто изображал полет голубя. — Вы разговаривайте, а я постою с Пушкиным, пока Надя не освободится.

Марат улыбнулся. Они сошли по ступенькам на нижнюю террасу, молча миновали занесенные снегом чаши фонтанов и цветочные клумбы.

— Ну, рассказывай, — предложил вожатый, — как живешь, учишься, бережешь артековские традиции.

— Учусь хорошо. И традиции тоже берегу. Помните, у нас заповедь была в КЮДИ, что каждый член клуба обязан по возвращении домой организовать такой клуб у себя в школе. Я организовала. И меня опять избрали президентом. Занятия проводим в музее Пушкина и в ГТГ.

— А что такое ГТГ?

— Государственная Третьяковская галерея.

— Никогда бы не догадался, хоть живу рядом. Привык: Третьяковка и Третьяковка. Ну, и много занятий прошло?

— Четыре. Нет, пять: «Общее знакомство», «Художники Абрамцевского кружка», «Египет и Древняя Греция», «Готика, Ренессанс и барокко», «Мода от шкурки до поп-арта».

— Ребята охотно посещают занятия клуба?

— Из нашего класса примерно половина всегда бывает и из других классов приходят.

— А следующие какие темы?

— Я наметила восемнадцать пунктов: импрессионизм и нео…

— Стоп, Надюш, — сказал Марат. — Мы попали с тобой в неверный тон. Я больше не вожатый. Я просто очень рад тебя видеть. Здравствуй, Надя! — Он засмеялся.

— Я тоже просто. Мне нравится, как вы меня называете, — тихо добавила она.

— А как я тебя называю? — удивился вожатый.

— Ну, вы сами знаете как.

— Надюш, — повторил он. — Надюш… Что ты рисуешь сейчас, Надюш? Ужасно хочу увидеть твои новые рисунки.

— «Войну и мир» почти закончила.

— Ого! Неплохо звучит. В хрупкой фигурке московской школьницы слышен могучий голос Льва Толстого, — добродушно сказал Марат.

— Я хотела сказать…

— Не оправдывайся. Дерзость не нуждается в оправданиях своих поступков.

У ступенек, ведущих к главному входу в кинотеатр «Россия», они повернули и пошли назад. Фигура отца маячила у выхода из сквера, наполовину скрытая пьедесталом памятника. Надя сместилась на дорожке влево к самому краю, чтобы совсем его не видеть.

— А у меня сегодня большой день, — неожиданно по-ребячьи похвастался Марат и бережно похлопал рукой по сумке на плече, — «Мастер и Маргарита» вернулась из переплета.

— Вы отдавали в переплет журналы «Москва»? — поинтересовалась Надя.

— Да… Читала?

— Нет, но я знаю. Папа приносил, читал. Ему давали на одну ночь.

— А ты не читала? Имей в виду, можешь у меня взять.

— Спасибо. Как-нибудь возьму, когда можно будет, — сказала Надя.

— Да ты что? — остановился вожатый. — Не можно, а нужно! Не когда-нибудь, а сейчас. Твое будущее — книжная графика. Насколько мне известно, и отец твой так считает. Ты должна много читать.

Он сбросил сумку с плеча, рывком распустил шнурок. Надя продолжала испытывать недоверие к роману, в котором коты стреляют из пистолетов и чинят примусы, но, подчиняясь вожатому, она взяла книгу с радостным волнением.

— А у нас новенький, — сообщила Ленка, встретив Надю в коридоре у бачка с водой. — Такой чудик: в черном костюме и платочек уголком выставил. Наши ребята оборжались.