Вера Иванова - Засекреченное счастье

Я сегодня по радио слышал про тебя. Да-да! Там рассказывали про значение имен. Обычно я эту чепуху не слушаю, а тут пришлось — ведь буква «Ю» в самом конце! Знаешь, кто ты? Пушистая! И еще кудрявая. А я, оказывается, — римлянин.

Ладно, начал нести чушь, значит, пора заканчивать. А почему-то не хочется! Как будто с тобой поговорил, честное слово.

Если хочешь еще раз спасти мне жизнь, черкани что-нибудь в ответ, ладно?

А то я тут точно помру.

До свидания, кудряво-пушистая! Выздоравливай.

Доброжелатель-римлянин».

Эмма, заслышав в коридоре шаги Ромкиной мамы, едва успела выхватить письмо у парня из рук.

— Приду завтра! — прошипела она и скрылась за дверью.

А Рома, спрятав Юлино письмо под подушку, блаженно улыбался.

— Сыночек, тебе плохо? — беспокойно спросила мама.

Знала бы она, что таким счастливым ее сыночек не чувствовал себя с тех пор, как после первого класса начались его первые в жизни летние каникулы!

Между влюбленными завязалась переписка.

Бедняжке Эмме приходилось курсировать между больницами по два раза в день.

— До чего меня довели, а? С меня уже юбки спадают! На улице никто не узнает! — жаловалась она подруге, в то время как та строчила очередное послание своему милому.

— Хорошо, что не узнают, — механически отвечала Юля, обдумывая очередную фразу. — Богатой будешь.

— Если раньше не умру от истощения! — фыркала Эмма и, подколов юбку булавкой, безропотно спешила доставить очередное письмо.

Вновь установилась жара. В обеих больницах было невыносимо душно, но влюбленные не замечали ни погоды, ни времени. Они и жили-то от одного письма до другого.

Первое время мама Ромы настороженно относилась к неизвестно откуда появившейся Эмме. Роме пришлось представить ее как сердобольную приятельницу своего друга Васи, ученицу медицинского колледжа, которая, прослышав о Роминых бедах, вызвалась навещать его.

— Видишь, какие душевные люди бывают! — со временем Эмма начала нравиться Роминой маме все больше и больше. Девочка помогала прибирать палаты, мыть полы, делать другую санитарскую работу. Больные вскоре уже души в ней не чаяли, а завотделением предложил выписать зарплату. Однако девочка отказалась.

— Оставьте эти деньги себе! — сказала она заведующему. — А я у вас бесплатно буду работать. Мне это просто нравится.

Переписка велась тайно от родителей. Письма превратились в летопись больничной жизни, в исповедь друг другу. Оказалось, что у них действительно много общего — они слушали одну и ту же музыку, одинаково оценивали людей, смотрели на мир.

«Мой день начинается с громких криков дворников, лязганья под окном мусоровоза и вредной медсестры, которая с садистской улыбкой упорно будит меня в семь утра и сует под мышку градусник. Как будто нельзя дать несчастному больному человеку поспать подольше! Правда, я и с градусником продолжаю спать, удивительно, как еще не разбила ни одного. Честно говоря, я бы хотела просыпаться только для того, чтобы прочитать твое письмо и отправить ответ», — писала Юля.

«А мой день начинается со звука спускаемого туалета. Акустика здесь, как в Большом театре. Только музыка другая. Потом начинается ругань — двое мужиков за стенкой, в соседней палате, никак не договорятся насчет форточки — один все закрывает ее, а другой — открывает. Вчера чуть не подрались — была жара, и тот, который все время мерзнет, чуть не довел остальную палату до теплового удара. Они решили коллективно набить ему морду, однако подоспел врач и мерзлявого перевели в коридор. Он теперь все время жалуется на сквозняки. Медсестра ко мне вообще не заходит, температуру измеряет мама, сама же и записывает ее в график. Что я весь день делаю? Слушаю плеер (наконец-то принесли зарядку!), читаю… А ты читать-то умеешь?»

«Читать? А что это такое? Научите меня, дяденька! А если серьезно — бесконечное лежание в четырех стенах действительно располагает к чтению. Хотя у меня есть и телевизор, и DVD-плеер, и компьютер (правда, без Интернета), но все это уже так надоело, все время одно и то же! Пересылаю тебе с Эммой отличную книгу — там почти что про меня. Только угадай, о ком я говорю!»

«О том парне, главном герое! Угадал? Если да, то вот какая интересная вещь — мы с тобой полностью совпадаем. Потому что про этого парня — это и про меня».

«Надо же! Значит, мы с тобой — близнецы, что ли?»

«Нет. Просто два в одном».

Бывало, что они писали и о своем верном почтальоне — Эмме.