Анатолий Мошковский: Не опоздай к приливу

Потому-то, наверно, Юрка и обижался на него так, что Валерий был не какая-то там замухрышка и серая личность: он был насмешливо-спокойный, удачливый и, может быть, чуточку высокомерный парень.

Он все знал и в конце концов всегда оказывался правым. Всегда. Или, если быть точным, почти всегда. Верно, и на этот раз Валерий сделал как нужно: сам отнес на заставу коробку с ампулами. Ведь он, Юрка, мог невзначай разбить их по дороге — конечно, мог! — а этого нельзя было допускать никоим образом… Отнес, ну и что такого? Зачем же на него так обижаться и сердиться?

Вечером все уселись за стол. Валерий пил чай, широко расставив на пестрой клеенке локти, в своем черном свитере, похожий на моряка; его тонкая крепкая шея была смугла. Он улыбался. Он мог хорошо улыбаться. В его улыбке, то неуловимой, то широко открывавшей краешки ровных белых зубов, было что-то совсем детское, по-девичьи доверчивое, доброе, и, глядя на брата, Юрка казался себе никудышным, злобным зверьком.

— Ты что это словно воды в рот набрал? — спросила у него Рая.

Юрка промолчал.

— Осторожней, — сказал Валерий, — он сегодня кусается.

Брат шутил, пересмеивался с дедушкой и Раей, спокойный, непринужденный, с точеным загоревшим лицом, большим ясным лбом, и Юрка искоса поглядывал на него влюбленными глазами и шептал про себя: «Слова не скажу ему до самой старости!»

Но что самое обидное — Валерий совсем не переживал разрыва.

На следующее утро он шел в школу в очень хорошем настроении, Подбрасывал и ловил клеенчатую сумку на «молнии», посвистывал, на ходу лепил и бросал снежки в знакомых девчонок-восьмиклассниц. И те не обижались, а, наоборот, разрумяненные от мороза и ветра, хохотали и отвечали Валерию тем же. Он ловко нагибался, уклонялся от попаданий, и один пущенный в него снежок угодил Юрке в ухо, и Юрка живо отомстил бы девчонке в меховых полусапожках-румынках, если б поблизости не было брата.

В школьных дверях Юрка столкнулся с Гришкой.

— Смотри у меня… — процедил Юрка. — Только пикни! Ноги выдерну…

На большой перемене случилось неожиданное: ребят построили в коридоре и после короткого слова директора школы начальник погранзаставы капитан Медведев, смуглолицый и решительный, сказал, что за помощь пограничникам ученик восьмого класса комсомолец Валерий Варзугин награждается грамотой, и еще капитан призвал всех школьников быть бдительными.

— Прошу товарища Варзугина выйти из строя, — сказал начальник.

Легко, медлительно, какой-то особой, одному ему присущей иронической, чуть вразвалочку, походкой, подошел Валерий к капитану Медведеву. Тот пожал ему руку и под аплодисменты всей школы вручил грамоту.

Валерий встряхнул льняными волосами и, слегка покраснев от смущения, весело сказал, что ничего особого он не сделал, но, разумеется, всегда рад принести пользу заставе.

Потом добавил:

— Товарищи, мне неловко получать эту грамоту, потому что нашел ампулы не я, а мой брат Юра. Я только отнес их. Я так и сказал на заставе, но в грамоту почему-то вписали только меня… Это ошибка, товарищи…

С ног до головы обдало Юрку жаром.

— Ничего, — сказал капитан Медведев, — одно дело найти, а другое — принести, сообщить.

Юрка стоял ни жив ни мертв от стыда: вся обида на брата мгновенно прошла.

— Пусть и Юрка выйдет! — крикнул кто-то в строю.

— Юра, выйди из строя! — приказал капитан Медведев.

Подошвы Юркиных валенок прилипли к полу.

— Выходи, чего ж ты!

Юрку подтолкнули сзади, и он сам не помнил, как очутился перед строем, с огненными щеками, мокрый, жалкий.

— А-а, это Папуас! — крикнул кто-то из задних рядов.

— Молодец! — сказал капитан Медведев, — Объявляю тебе благодарность.

И Юркина рука очутилась в его жесткой храброй руке. Он не знал, что делать, как вести себя.

— Спасибо, — буркнул он на всякий случай и, сутулясь, быстро пошел, почти побежал, в строй.

Когда ребят отпустили, к Юрке подошел Валерий и сунул свернутую трубкой грамоту:

— Держи… Можешь имя переправить… Разрешаю…

Юрка протянул было руку, но потом отдернул, словно обжегся. И ушел.

О лучшей награде нельзя было и мечтать мальчишке в поселке Якорном. Шпиона тут не задержишь, как на других, особенно южных, границах страны. Юрка не помнил случая (впрочем, может, от него и скрывали), чтоб даже пограничники ловили шпионов.