Гектор Мало - В семье

Талуэль тем временем успел вернуть себе свое обычное хладнокровие и поспешно сказал:

— Мне кажется, что эта девочка оправдает ваше доверие.

— Мне тоже это кажется.

Между тем Перрина, облокотясь на подоконник, мечтала, любуясь на покрытые цветами лужайки сада, на фабрики, на деревню, с ее домами и церковью, на луга, на прилегающие к ним озерки, серебристая вода которых искрилась под косыми лучами заходящего солнца, на тот лесок, где она сидела в день своего приезда и где в тихом дуновении ветерка она словно слышала голос своей матери, нежно шептавший ей: «Я вижу тебя счастливой».

Фабричный свисток возвестил об окончании работ, и эти резкие звуки, нарушив очарование, сразу вернули ее из области фантазии к действительности. Тогда с высоты своей обсерватории, господствовавшей над улицами деревни и белыми дорогами, пролегавшими через зеленые луга и желтые поля, она увидела, как рассыпался черный муравейник рабочих, разделяясь на ходу на более мелкие группы, быстро исчезавшие в переулках. Вскоре послышался звонок привратника, и экипаж господина Вульфрана показался на главной аллее.

Перрина отошла от окна и торопливо занялась своим туалетом, а ровно в восемь вышла из комнаты и спустилась вниз. Лакей во фраке и в белом галстуке провел ее в столовую, куда вслед затем вошел и господин Вульфран. С ним не было провожатого. Старик, как заметила девочка, шел по тиковой дорожке, проложенной по ковру через всю комнату.

Перрина нерешительно стояла около своего стула, не зная, садиться ей или нет; к счастью, господин Вульфран понял ее колебания.

— Садись, — предложил он.

Тут же начали подавать блюда. Провожавший Перрину лакей поставил перед ней тарелку супу, а Бастьен подал другую тарелку своему хозяину.

Перрина чувствовала бы себя вполне непринужденно, если бы обедала одна с господином Вульфраном; но любопытные взгляды обоих слуг стесняли ее, и она с нетерпением ожидала конца обеда.

— Со времени моей болезни, — проговорил господин Вульфран, — я привык съедать по две тарелки супа, но ты, конечно, не обязана делать то же самое.

— Я так давно не ела супа, что охотно поем его два раза.

Вторым блюдом была баранина с горошком и салатом, на десерт подали сладкие пирожки и редкие фрукты.

— Завтра, если захочешь, можешь пойти осмотреть оранжереи, в которых выросли эти фрукты, — сказал господин Вульфран.

Перрина взяла всего несколько вишен, но он настоял, чтобы она попробовала абрикосы, персики и виноград.

— В твоем возрасте я съел бы все фрукты, которые поданы на стол, если бы мне их предложили.

Тогда старый Бастьен, которому понравилась скромность девочки, с видом знатока выбрал два самых лучших персика и большую кисть винограда и положил ей на тарелку.

Несмотря на это, Перрина была очень довольна, когда окончился обед: чем короче будет испытание, тем лучше, а завтра слуги, удовлетворив свое любопытство, возможно, оставят ее в покое.

— До завтрашнего дня ты свободна, — вставая из-за стола, объявил господин Вульфран, — ты можешь гулять в саду, читать в библиотеке или взять книгу к себе в комнату.

Перрина раздумывала, не предложить ли ей свои услуги господину Вульфрану, как вдруг, подняв голову, увидела Бастьена, делавшего ей знаки, которых она сначала не поняла: в левой руке он как будто держал книгу, которую перелистывал правой, показывая в то же время на господина Вульфрана и безмолвно шевеля губами. Значит, и он тоже советует ей предложить старику почитать ему что-нибудь и, вообще, постараться его развлечь.

— Не нужна ли я вам, сударь? Не хотите ли вы, чтобы я вам почитала? — храбро проговорила она.

Бастьен одобрительно кивнул головой.

— Когда человек работает, то необходимо, чтобы он имел и отдых, — отвечал господин Вульфран.

— Я совсем не устала, уверяю вас.

— Ну, так пойдем ко мне в кабинет.

Перрина не раз спрашивала себя, как проводил хозяин свое время, когда оставался один — ведь читать он не мог. Комната, в которую они вошли, не дала ответа на этот вопрос: вся меблировка кабинета состояла из большого письменного стола, заваленного бумагами, нескольких стульев и большого вольтеровского кресла перед одним из окон. Но вся обстановка говорила, что старик часто проводит здесь целые часы, сидя на большом кресле около окна, хотя и не может любоваться открывающимся видом.

— Что же ты мне почитаешь? — спросил господин Вульфран. — Нравятся тебе описания путешествий?