Рувим Фраерман - Девочка с камнем

Пушок, которому ничего не сказали, вспрыгнул на ящик и прошёлся по его крышке взад и вперёд. Она была покрыта чёрным лаком и блестела, как пруд.

Поэтому Пушок после каждого шага высоко поднимал лапы и тряс ими, словно ходил по лужам.

Другой предмет был лёгкий и показался Пушку простым серым камнем. Принёс его мальчик в красном галстуке и осторожно положил на балкон, в угол, затем поставил перед камнем блюдце с молоком.

Пушок, лёжа на своём мешке, с минуту неподвижно смотрел на мальчика, показавшегося ему таким же глупым, как хозяин и его собаки. Кормить камень молоком! Пушок подождал немного, пока мальчик уйдёт, потом встал, подошёл к блюдцу и начал лакать молоко, не обращая внимания на камень.

И, пожалуй, из этого не вышло бы никакой истории, если бы Пушок в тот момент не услышал, что хозяйка на кухне точит ножи.

Пушок со всех ног бросился туда и поспел как раз вовремя. Хозяйка готовила на обед котлеты и вырезала из мяса жилки и болонь.

Поев жилок и болони, Пушок вернулся к себе на балкон, чтобы долакать молоко. Но блюдечко было уже пусто, а камень лежал на подстилке, где обычно после обеда спал Пушок. Всё это было весьма досадно. Но что поделаешь! Потягиваясь всем телом, Пушок подошёл к камню и, зевнув, сел рядом. Он решил поспать.

Глаза его, синие, как у всех ангорских котов, стали совсем узенькими. Он недовольно покосился на камень, занявший его место на подстилке, и зевнул ещё раз.

И вдруг камень тронулся и пошёл. Пушок вскочил на ноги. Сон его мгновенно пропал. Он зашипел, стал круглым, точно его надули воздухом. А камень всё двигался прямо на Пушка. Тогда Пушок закричал от ужаса. Он подскочил вверх метра на два, перевернулся и упал на перила балкона. С перил, перемахнув через балкон, он ворвался в комнату и забился под кровать.

И даже через час, когда Пушок вылез из-под кровати, лапы у него всё ещё дрожали и сердце билось так сильно, что мне пришлось дать ему несколько капель валерианки. От валерианки он опьянел немного и уже не мог вспомнить, было ли это на самом деле или только показалось ему, будто он видел у камня серую змеиную голову и четыре лапы.

Однако на балкон Пушок больше не пошёл. Весь вечер он просидел со мной в комнате.

Он не отходил от меня. Я не шевелился. После долгой охоты по лесам и болотам я устал и теперь сидел на табурете неподвижно, вытянув ноги.

Так же неподвижно сидел на полу возле меня и Пушок. Он задумчиво смотрел на мои сапоги.

Случайно я двинул ногой.

Пушок фыркнул и отскочил: мой пыльный, высохший, будто каменный сапог он принял за черепаху.

Я двинул ногой ещё раз. Пушок весь изогнулся, и даже на животе его шерсть встала дыбом.

Когда же я двинул ногой в третий раз, Пушок от страха вскочил на пианино, на клавиши.

И тотчас же звон раздался из-под его лап. Пушок, дрожа, сделал несколько шагов — звон усилился, будто тысячи ос гудели над его головой. Он поджал одну лапу, потом другую, тряхнул ею, словно желая сбросить с неё этот звук, но гудение не прекращалось. Он пополз на животе. Теперь уже гром беспрерывно потрясал его тело. Гром полз вместе с Пушком, всё возрастая. Тогда Пушок посмотрел на меня. В его глазах было отчаяние, страх, мольба о помощи. Я рассмеялся. Он жалобно мяукнул и обмер.

Когда Пушок пришёл в себя, он был уже другим котёнком, который никогда не посмел бы подумать, что он всё на свете видел и всё знает.

1933

Маленький мальчик Вильборик проснулся однажды очень рано и вышел из своего дома — из шалаша, крытого берестой, в котором он жил вместе со своим отцом — охотником в эвенкском стойбище на берегу лесной реки.

За шалашом в орешнике он увидел на тропинке двух лесных мышей. Они шли друг за другом на задних лапках, неся каждая по одному голубому яйцу.

Это были яйца маленькой птицы пищухи, свившей свое гнездо под кустом.

Вильборик позавидовал мышам и начал искать гнездо этой пищухи, но в густой траве под орешником не мог его найти. Зато он нашел норку бурундука — земляной белки.

Вчера шел дождь, и бурундук сушил орехи, которые призапас для себя еще с прошлой осени. Он вынес их из своей норки и разложил на широком пне на солнце.

Вильборик обрадовался. Он прогнал бурундука, а орехи забрал себе и начал разбивать их камнем. Орехи оказались все полными, ни одного гнилого, и Вильборик ел их с удовольствием.

За этим делом его застал отец.

— Зачем ты отнял у бурундука орехи? — сказал он Вильборику. — Ведь теперь ему нечего будет есть. Орехи поспеют не скоро. Оставь их на пне.