Михаил Коршунов - Сентябрь + сентябрь

Всё было как в на­стоящем письме — и «здравствуй», и вся­кие новости, и подпи­си. И число, месяц и год.

Не напрасно Тама­ра Григорьевна на­учила писать письма.

Сидишь разбира­ешь Борины и Серёжины буквы, и всё тебе ясно, что происходит в Москве, в школе, во дворе. А когда буквы не разбираешь, всё равно сидишь, и всё равно тебе всё ясно, потому что представляешь себе, что может происходить в Москве, в школе, во дворе. Очень удобная вещь — письма.

Тёма Новиков даже в милицию написал и спро­сил про себя и велосипед.

А здесь велосипеды по морю ездят. Водяные. Пе­дали крутишь и едешь по морю. На колёсах не ши­ны, а лопасти.

Коля самостоятельно ещё не ездил — не пу­скают, а с мамой ездил. Вдвоём на одном велоси­педе.

Мама смеялась и веселилась. И была очень кра­сивой и совсем молодой. Как Тамара Григорьевна тогда в лесу, в Измайлове.

Длинные светлые волосы рассыпались у мамы по плечам. Ветер разбрасывал их, закрывал лицо. И сквозь волосы были видны мамины смеющиеся губы и краешек глаза. А потом ветер распутывал волосы, и мамины губы становились от ветра осо­бенно молодыми и яркими. И глаза тоже. И смех тоже.

Коля спрятал письмо в карман. Первое в своей жизни письмо, которое получил от своих личных друзей. Подумал, что, может быть, вернуться на почту и отправить своим личным друзьям ответ? Самопишущая ручка в кармане — готова к дей­ствию.

Написать можно об этом самом водяном вело­сипеде или про охоту на «лис».

У ребят есть маленькие приёмники с антеннами и наушниками. Ребята с этими приёмниками отыс­кивают шпионов — «лис», которые где-нибудь спря­тались и ведут радиопередачу.

Шпионы, конечно, не настоящие. Это тоже ре­бята с передатчиками.

Игра такая.

Вот она и называется — охота на «лис», значит, на всяких шпионов, если бы такие объявились по­близости.

А может быть, написать, как разговаривал с Мадой?

Но с ней он ещё и не разговаривал, а неизвестно что: вроде с марсианским человеком объяснялся и не объяснился.

Лучше — про отряды, как они здесь живут в стеклянных домах. Ветер приносит в дома море, запах его. А ты лежи себе на кровати и дыши но­сом, словно кит.

Называется комфорт…

А по крыше домов можно ходить и даже в на­стольный теннис играть, потому что крыши плос­кие. А сколько здесь ребят фотокорреспондентов!

Тьма!

И все они работают в пресс-центре. Теперь-то Коля знает, что такое пресс-центр: там стенгазету делают и про международное положение разгова­ривают.

Туда даже мама ходит, рассказывает о Египте, где наши инженеры и рабочие помогают строить электростанцию.

Коля про всё это подумал, но сделать, написать об этом не сможет: Боря и Серёжа писали вдвоём, а он один должен.

Если только пойти к Ярославу Коринцу на фаб­рику «Умелые руки» и заказать письмо? Нет. Не на фабрику надо, а в пресс-центр.

Вот куда!

Но это будет нечестно. Хватит и того, что обма­нывает и говорит всем, что числится в первом отря­де, а сам нигде не числится. Только в гостевом кор­пусе.

И друзей обманывать нельзя. Напишет письмо такой длины, какой сумеет.

А силы накапливаются. Мама говорит, что это от солнца и моря. Может быть, удастся вырасти не­много. Ну, хотя бы повыше почтового ящика.

Надо будет и про это написать.

Светка тайно от него растёт в Москве. Как бы и правда не переросла!

Глава 3

Коля принял решение: начал ходить с первым отрядом. Подкараулит его и шагает сзади. Вроде случайно.

А со стороны похоже, что и действительно в первом отряде.

Пусть все видят и думают так. И Кристина пусть думает, и Ярослав, и Донна Рут, и тот мальчишка-ракетчик. Он ведь будет искать Колю в первом от­ряде…

Коля бегал к лазарету, но мальчишки не было. И в конце концов Наталия Ивановна сказала, что его увезли в город Гурзуф, в настоящую больницу. Ракета «Хабаровск» с двумя парашютами осталась у Коли.

Мады тоже видно не было: нянька поселилась у неё в палате и стерегла, боялась, чтобы не убежа­ла из лазарета в отряд.

Так говорили в лагере.

Однажды Коля пошёл с отрядом на утреннее построение, где поднимают флаг и начинают лагер­ный день.

А что?

Мама с утра ушла в лазарет, а он пошёл на по­строение. Весь лагерь идёт на построение, и он по­шёл. Со всех стеклянных корпусов выбегают ребята с барабанами и горнами. Только и слышны ко­манды:

— Равняйсь!