Мария Парр - Вафельное сердце

— Со мной все в порядке, — грубо сказала она.

Исак ответил, что он рад слышать, что с Леной все в порядке. Это даже немного непривычно, сказал он, но очень хорошо.

Оказалось, что он привез деталь для мотоцикла в ванной.

Мамы нет дома. А она эту деталь заказывала? — спросила Лена придирчиво.

— Нет, это сюрприз, — ответил Исак.

Видно было, что он смущен и нервничает. Думаю, я бы тоже чувствовал себя неловко, если бы приехал вот так сюрпризом, а там Лена с молотком для крокета.

— Не хочешь поиграть с нами, пока она не пришла? — выпалил я, прежде чем Лена еще раз открыла рот.

— С радостью, — сказал Исак.

Лена замолчала и стояла молча, но вдруг вспомнила о загнанном в кусты шарике.

— Ладно, играем сначала, — вздохнула она и сунула руку в кусты, нащупывая шарик.

Потом Исак стал приезжать часто. Половина мотоцикла постепенно стала похожа на целый. Первые недели Лена вообще не заикалась о госте ни словом. Она словно бы делала вид, что Исака нет. Но однажды, когда мы сидели на туе и смотрели, как ее мама и Исак закрывают цветник еловыми ветками, Лена сказала:

— Он не ест вареную капусту.

Я подался вперед, чтобы лучше видеть между веток.

— Лена, разве это так важно, про капусту?

Лена пожала плечами. Я видел, что она усиленно думает.

— Но для чего они тогда нужны, Трилле?

Я и в этот раз ничего не мог сообразить, мне даже стало совестно, что я не могу сказать ничего про папу.

— Он еще ест вареную морковку, — сказал я наконец, чтобы не молчать.

Исак тоже, с восторгом сообщила Лена на следующий день. Она скормила ему три морковины в дополнение к его собственным. Дед захохотал и сказал: «Бедолага». И Лена побежала обратно, потому что «бедолага» еще сидел у них в гостях. Я смотрел ей вслед, как она пробежала через пролом в изгороди и исчезла.

— По-моему, Лене приятнее проводить время с Исаком, чем со мной, — сказал я деду.

Он пытался заштопать дырку на носке. С очками на носу он был очень похож на сову.

— Это хорошо для Лены, что у нее появился Исак. Вот. Так что ты должен потерпеть, дружище Трилле.

— Конечно, — сказал я, подумав.

Дед обычно бывает прав.

Не знаю, морковь ли тому причиной, но Лена стала веселая и счастливая. Как будто рядом со мной поселилась бабочка. С непривычки это казалось странно.

Но в конце ноября, в среду, она вдруг снова сделалась прежней. Только гораздо более сердитой и мрачной. Я увидел это сразу, как только мы встретились, чтобы идти в школу. Она не сказала мне «привет». А это знак беды. Но в общем-то было даже неплохо, что она снова вела себя так. Это как раз нормально.

Я ничего не сказал. Потому что всем известно, что когда Лена такая, ничего говорить не надо.

И, конечно, Кая-Томми все равно к ней полез. За что и поплатился.

Это была переменка после математики. Почти все съели завтрак и выходили из класса. Эллисив сидела за столом и что-то писала. Когда Лена проходила мимо Кая-Томми, он прошелестел так тихо, что Эллисив не услышала:

— Гнать девчонок из нашего класса в шею!

Лена резко остановилась. У меня свело затылок. Другие мальчишки тоже поняли: что-то будет. И все уставились на Лену и Кая-Томми. Лена стояла прямая, как ржаной крекер, с мышиными хвостиками косичек, и была в такой ярости, что я боялся дышать.

— Если ты скажешь это еще раз, я так тебе звездану, что улетишь в сортир и дальше, — прошипела она.

Кая-Томми криво улыбнулся, чуть наклонился вперед и повторил:

— Гнать девчонок из нашего класса!

Удар! Лена Лид, мой лучший друг и соседка, так съездила Кая-Томми по физиономии, что он отлетел прямо к столу Эллисив. Все выглядело как в кино. Точь-в-точь кино, я такое сам видел, хотя мне нельзя смотреть фильмы «старше пятнадцати». И сделала это Лена Лид. Только что освобожденной от гипса рукой она нанесла удар, о котором шли разговоры еще много недель.

Не считая скулежа поверженного на пол Кая-Томми, было совершенно тихо. Все были потрясены, включая Эллисив. Что как раз не странно — ей, считай, на голову ученик свалился. Но когда Лена пошла к двери, чтобы выйти из класса, наша учительница сердито закричала:

— Куда ты собралась, Лена Лид?

— К директору, — ответила Лена.

В тот день Лену отругали все-все-все, но она так и не извинилась перед Кая-Томми.

— Я извинилась перед директором, хватит с них, — сказала она мне, когда мы брели до мой после школы.

Лена несла письмо родителям, она спрятала его под куртку вместе с рукой.

— Лена, все говорят, что это здорово, что ты в нашем классе. Они считают тебя самой крутой девчонкой во всей школе. Они сами так говорят, — рассказывал я.