Анатолий Мошковский - Двое на одном велосипеде

И Вася заупрямился:

— Не пойду, Петух, валяй сам… Авось удастся подцепить карася.

И Крылышкин, всё время оглядываясь, потащился домой один.

Вася с грустью посматривал на него и вдруг почему-то вспомнил про деда Кхе: где он? Почему за вчерашний и сегодняшний день ни разу не встретил его в Посёлке, не слышал его голоса и покашливания? Заболел?

И тут же Вася забыл про деда Кхе.

Как только Крылышкин окончательно исчез за кустами, к пруду подошла гурьба ребят постарше из их посёлка. Кое-кто с оглядкой курил сигареты.

Были среди ребят и Борис, и Серёга. Они быстро посбрасывали на высоком берегу одежду и стали с разбега прыгать в пруд. Все, кроме Бориса. Тот осторожно слез с берега и вошёл по грудь в воду.

Заметив в сторонке, возле толстой ивы, Васю, он поплыл к нему, оглушительно хлопая ладонями по воде. Чтобы испугать всю рыбу. Чтобы ни разу у Васи не клюнуло.

— Чего же ты один? — крикнул он. — А где твой хозяин? Твой повелитель?

— Не твоё дело! — огрызнулся Вася.

— Как же ты без него? Ты делаешь успехи!

Вася промолчал.

Борис нырнул, поднял со дна какую-то корягу и швырнул её в поплавок. Холодные брызги с ног до головы окатили Васю.

Надо было уходить, смотать леску — и в посёлок. Но тогда Борис подумал бы, что Вася боится его.

Борис нырнул ещё раз, достал со дна пригоршню вязкого ила с тиной и принялся прямой наводкой швырять в Васю.

Вася встал за ствол кривой ивы, и Борис ни разу не попал в него.

Скоро ребята наплавались, накричались, нанырялись, надурачились и ушли с пруда. И почти вслед за ними пришли двое дядек — высокий, худой, небритый в пиджаке и кепке и низенький, толстый, в резиновых сапогах и мятой серой рубахе с закатанными рукавами.

«Наверно, из Рябинок, из совхоза», — подумал Вася.

Они сели на траву. Высокий вытащил из бокового кармана пиджака недопитую бутылку, сорвал металлическую головку и стал пить из горлышка. Кадык его дёргался, как поплавок. Потом несколько глотков отхлебнул второй и кинул пустую бутылку в пруд.

Вася выбрасывал на берег бычков, и глаза его всё время перебегали с поплавка на дядек и обратно.

Удобно расположившись на траве, они стали играть в карты — в подкидного. Они посмеивались, добродушно поругивались, и это продолжалось до тех пор, пока толстый в резиновых сапогах не стал клевать носом, заваливаться набок, роняя на траву потрепанные карты, которые он веером держал в руке. Высокий то и дело тряс его.

Ну и ну!

Васины глаза окончательно перекочевали с поплавка на дядек.

— Пошли искупаемся, — предложил высокий, кинул на траву кепку и стал тормошить толстого. — Пошли… Кому говорят? — Высокий начал стаскивать с него заляпанные грязью резиновые сапоги.

Толстый проснулся и стал медленно раздеваться.

Наконец оба они в больших, чуть не до колен, трусах, держась друг за друга, принялись спускаться со скользкого берега, сползли и стали кричать от восторга, хохотать и барахтаться, плавать и нырять, хватать друг друга за ноги и брызгаться…

Ну совсем как недавно ушедшие мальчишки!

Вдоволь накупавшись, толстый полез на берег. Короткие ноги его скользили на мокром иле и глине. Ловко хватаясь за кустики, он кое-как выбрался на берег, натянул штаны на мокрые трусы, сунул ноги в сапоги и крикнул:

— Колька, вылазь!

Высокий продолжал нырять. Выныривая, он доставал со дна клейкий ил и зачем-то обмазывал им свои плечи, шею и грудь и даже лицо и опять погружался в воду.

— Колька, я ухожу! — предупредил толстый, встал и спотыкающимся шагом пошёл к Рябинкам.

— Лёшка, погоди! — закричал высокий и заспешил к берегу: ступил три шага по откосу и тут же съехал в воду, погрузившись по шею. При этом он ругался и фыркал.

Вася вздохнул. Он видел в своей жизни подвыпивших, но таких — ни разу.

Высокий опять поднялся из воды и стал на четвереньках вскарабкиваться на откос и, конечно же, снова поехал вниз и врезался в воду. И скрылся в ней с головой. Из воды пошли крупные пузыри.

Да он ведь захлебнётся так! Утонет! Вася вскочил и побежал к тому месту, где лежала одежда длинного.

Длинный вынырнул и стал громко кашлять. Откашлявшись, опять полез на берег, нелепо размахивая руками.

— Вы не здесь вылезайте, а там, там, где кусты! — крикнул Вася. — Держитесь за них!

Дядька поднял на него глаза, ругнулся и всё-таки полез туда, куда говорил Вася. Он двигался на руках и ногах, с прилипших к лицу волос лило. К тому же его бил сильный озноб.

С трудом дополз он по склону до кустов, схватился за тонкую веточку ивы, намотал для прочности на руку, чуть продвинулся вверх.