Б. Раевский - Орлята

Краузе курил сигарету, опираясь одной рукой на подлокотник кресла, и ждал ответа. Курил медленно, будто нехотя выпускал дым. На скулах бегали желваки, глаза щурились. Он не сомневался в успехе своей тактики: девушка должна заговорить.

А Зина молчала. Она едва сдерживалась от улыбки, так хорошо знала, в чьих руках ее родной город.

За окном шумел осенний ветер. И скоро шум перерос в грохот. По улице шли фашистские танки. Капитан, подойдя к окну, отдернул занавеску.

— Смотри, какие мы сильные! — Гестаповец произнес это тоном победителя.

Потом, приблизившись к Зине, вытащил из кобуры пистолет, повертел его в руке, и, ничего не сказав, положил па стол. Зина посмотрела на пистолет и подула: «Вот бы разрядить в гада всю обойму».

Вдруг она почувствовала, что у нее перехватило дыхание, и отчаянная мысль, как молния, пронзила мозг: «А что, если?».

— Ну-с, фрейлейн. — Краузе вернулся от стола и снова поднял, точно взвешивая, пистолет. — Здесь есть маленький патрон. Одна пуля может поставить точку в нашем споре и в твоей жизни. Разве не так? Тебе не жалько жизнь?

А ленинградская девочка молчит, как будто не слышит его, не видит, ничего не замечает.

Гестаповец опять положил пистолет на стол. «Он уверен, гад, что я не смогу выстрелить из пистолета, поставленного на предохранитель, — подумала, усмехнувшись, Зина. — Ну и пусть...»

На улице просигналила легковая машина и, резко затормозив, остановилась у дома. Краузе отошел от стола к окну, и тут случилось то, чего он никак не мог допустить даже в мыслях.

Зина, словно кошка, бросилась к столу и схватила пистолет. Гестаповец не успел еще осознать, что произошло, как девушка навела на него его же собственное оружие, которым он только что ей угрожал.

Выстрел — и Краузе, неестественно скособочась, упал на пол.

Вбежавший в комнату офицер был также убит наповал.

Зина устремилась в коридор, выскочила во двор, а оттуда в сад. Утро было прохладное, начинались заморозки, трава побелела, а Зине было жарко.

Липовая аллея, заметно понижаясь, упиралась в берег реки. Девушка вихрем пронеслась до ближайших кустов, тянувшихся рядом с аллеей.

Некоторое время ее никто не преследовал, сад был пуст. Она бежала к реке. Эх, если бы успеть добежать!.. За рекой спасительный лес. Только бы успеть.

Зина обернулась и увидела солдат. Один из них совсем близко. Она остановилась, прицелилась, плавно нажала спуск. Гитлеровец с хриплым стоном растянулся на земле. Остальные, злобно крича, ускорили бег. Зина, не целясь, произвела несколько выстрелов. Это заставило солдат приостановиться.

«Почему они не, стреляют?» — удивилась девушка. Она не знала, что было приказано схватить ее живой.

Казалось, никто и ничто не может ее спасти, она же все бежала, бежала, не теряя надежды.

Река — совсем рядом, но уже иссякли последние силы.

Портнова обернулась, опять нажала спусковой крючок... Выстрела не последовало. Патроны в обойме кончились.

Всё!..

У Зины от бега перехватило дыхание. Ноги совсем подкосились.

Ее схватили на самом берегу реки.

...В морозное январское утро сорок четвертого года Портнову повезли на казнь...

Машина остановилась в лесу. Кругом, будто одиночные выстрелы, раздавался сухой треск ломающихся под тяжестью снега веток.

Зину поставили на край ямы, вырытой под сосной.

Ей не завязали перед казнью глаза — она и так ничего не видела: фашисты выкололи ей глаза. Но слышала она все. Слышала шорохи зимнего леса, слышала, как прозвучала команда и тут же звонко щелкнули затворы винтовок.

Залп разорвал морозный воздух. Сосна дрогнула, несколько сучков упало вниз на снег. Они легли рядом с телом девушки, только что шагнувшей в бессмертие.

После освобождения Белоруссии от фашистских оккупантов предатель Михаил Гречухин скрылся. Неожиданно в 1944 году двоюродный брат Зины Дмитрий Езовитов встретился с ним в запасном полку. Дмитрий тут же обратился к командованию, но Гречухин снова исчез.

Долго не удавалось его обнаружить. Боясь справедливого возмездия, предатель искусно заметал следы. Раздобыв нечестным путем в гвардейском полку бланки с печатью, он изготовил себе фальшивые документы. Фиктивная справка удостоверяла, что Гречухин якобы сдал на хранение в штаб полка диплом об окончании в 1938 году Могилевского пединститута. Излишне доверчивых людей нетрудно было убедить, что диплом был утерян на фронте. Располагая такой справкой, Гречухин устроился педагогом в школе деревни Русские Липяги, Куйбышевской области. Позднее его назначили директором школы.