Мария Митрофанова: Маскарад

– И что теперь нам делать? – нарушила молчание Белова. – Ребята, ну не молчите же! Давайте любые идеи в кучу, потом выберем что-нибудь!

– Завернем Ханеева в целлофан и подарим Бреусовой на Новый год! – выкрикнул Славка.

– Я тебя сейчас в целлофан упакую, что бы случайно не убить! – прошипела Светка.

– Не надо сердиться на него, – сказал Бочкин, – Слава, сам того не понимая, выдал гениальную идею. Ключевые слова здесь: Новый год.

– Как это? – не понял Рыжов. – Хотя я, конечно, всегда подозревал свою скрытую гениальность!

– Все достаточно просто: мы должны втянуть Ханеева в подготовку к Новому году.

– Да-аа, – протянул Рыжов, – А целлофанчик-то попроще был бы!

– Не спорю, это не просто, но вполне выполнимо. Кто будет разговаривать с Кириллом?

– Я пас, – сразу отказалась Светка.

– Мы тоже, – высказались остальные девчонки.

По доброй воле никто с Ханеевым связываться не хотел.

Бочкин обвел глазами ребят: Я полагаю, что эту роль должен взять на себя Макс, так как он единственный, кто пользуется у Кира хоть каким-то авторитетом.

Крайц согласился без лишних вопросов. Ребятам осталось только выработать план беседы. В основном это сделал Игорь, подкинув выводы из своих наблюдений за Ханеевым.

На следующий день после уроков, Макс окликнул Кирилла:

– Кир! Подожди, мне нужно с тобой поговорить.

Ханеев обернулся, пряча удивление за маской равнодушия: он не ожидал, что может понадобиться Крайцу. Подошедший Макс сразу заговорил о деле:

– Кирилл, что ты думаешь о нашем спектакле?

– Ничего.

Такая реакция могла смутить кого угодно, но только не Макса.

– А ты не хотел бы участвовать вместе с нами?

– А зачем я вам? Я не актер, не художник, не поэт.

– Тут ты не прав, актерские таланты есть у каждого, просто у всех разные амплуа.

– И какое же у меня? – поинтересовался Кирилл, заранее ожидая услышать от Макса слово злодей.

– Ты трагик, а еще я думаю, что тебе близки роли Тибальда и Меркуцио.

Это добило Ханеева, такого поворота дела он не ожидал, а Макс продолжал:

– А еще ты мог бы написать музыку для спектакля.

– Нет.

– Но почему? Тебе совсем не интересна эпоха Петра?

– Да нет, герр Питер был очень даже интересным мужиком, это ведь он присадил Россию на всякую иностранщину. И эпоха его полна всякими прибамбасами.

– Тогда поясни конкретней.

– Могу и конкретней. Для меня ваши потуги – это полный отстой! Что интересного в том, что бы напялить парики и щеголять со сцены своим знанием истории? Мне это не интересно, поэтому писать музыку для вас я не могу, все равно получится полная лажа.

– А что нравится тебе?

– Драйв и экшен.

– Тогда предлагай свое.

Ханеев оторопел: любой другой, кроме Макса, после таких слов просто оставил бы его в покое.

– Сейчас вот так с ходу у меня ничего нет, но я подумаю и перезвоню тебе.

– Лучше просто приходи ко мне к шести, вся наша команда будет в сборе.

– Ну, окей. А ты не боишься, что все разбегутся при моем появлении?

– Нисколько.

– Ну, тогда договорились. До вечера.

Попрощавшись с Ханеевым, Крайц двинулся к аллейке, где его дожидались остальные ребята. Они кидались снежками, что бы не замерзнуть. Улыбающегося Макса встретил Рыжов, который осыпал друга пригоршней снега, вопя при этом:

– Виват лорду-толкователю!

Макс поддался всеобщему снежному безумию, но через некоторое время поднял руки вверх, призывая друзей к спокойствию:

– Ханеев загрузился и пошел думать. В шесть собираемся у меня, он тоже придет. Так что пока разбегаемся. Веру, я думаю, сегодня звать не будем.

– Ты прав, пока рановато, – согласилась с ним Светка.

Верочка сидела дома с карандашом в руке, перед ней лежал чистый лист бумаги. Не смотря на то, что сегодня в школе она изо всех сил пыталась доказать ребятам, что с ней все в порядке, и что дома она будет работать, работать и еще раз работать, эта самая работа и не клеилась.

Верина рука самовольно покрывала лист бумаги буквами, которые складывались в одно единственное имя. Когда на листе не осталось свободного места, девочка со вздохом взяла новый и решительно принялась изображать контуры сцены. Но через несколько минут непослушная рука стала рисовать на сцене парня с гитарой, который был подозрительно похож на Кирилла.

Вера увлеклась и принялась изображать над сценой два лица. Вообще-то, карандашный рисунок не был ее сильной стороной, но сегодня у нее получилось потрясающе. Лицо Кира было, словно живое, особенно хорошо вышли глаза мальчика. Девочка смотрела на законченный рисунок, и тихие слезы медленно заструились по ее щекам.