Александр Матюхин - Здесь было лето

По архивам удалось выяснить, что все трое погибли в результате ожесточенного боя за освобождение станицы. Скорее всего, партизаны своим огнем заманивали отряд немцев вглубь леса, чтобы отвлечь их от наступающих сил поддержки и помешать вырваться из кольца окружения. Сами погибли, но дело свое сделали. Кто захоронил их около землянки и поставил кресты, так и не удалось узнать.

На торжественном захоронении четверым друзьям вручили почетные грамоты и медали. Бабушки плакали, ребята смущались. В тот момент Вовке казалось, что он ничего такого не заслужил, щеки и уши его горели. А когда заиграла торжественная музыка, стало совсем не по себе…

На Вовкину ладонь села божья коровка — желтая с темными пятнышками. Вовка приподнял голову и зашептал скороговоркой: "Божья коровка, лети на небо, принеси мне хлеба, черного и белого, только не горелого". Божья коровка будто услышала, расправила крылья и улетела.

Почти сразу после церемонии захоронения ребята ездили в суд, где проходило дело о попытке мародерства. За железными прутьями, на скамейке сидели Славик, Ваня и Женя, злые и хмурые. Бабушки крестились, называли их злыднями, а Артемкина бабушка никак не могла поверить, что один из ее сыновей ввязался в такое дело. Да и Артем нет-нет, а проговаривался, что, может быть, была какая-то ошибка… Но ведь все видели, как дядя гнался за ними на джипе. В суде было тоскливо и неуютно. Вовка мысленно подгонял время, чтобы быстрее вернуться обратно, в станицу. Самый главный судья сказал, что следующее слушанье пройдет в августе, а после этого бабушки купили всем ребятам по мороженому — что компенсировало негативные эмоции.

— Ребят! — сказал Толик. — А ведь это так здорово — ничего не делать. Вообще. Вот, искупались и валяемся на траве. И пусть жизнь течет, куда ей вздумается, а мы останемся здесь, в этом лете, навсегда.

— Верно говоришь! — отозвался Артем. — Вот бы время остановилось на неопределенный срок. Чтобы мы могли наслаждаться летом не два месяца, а еще очень долго. Я, например, на великах не накатался.

— И в Краснодар обещал нас свозить, свой дом показать. — напомнил Серега.

— Ага. Только прибраться мне там надо… немного.

— А вы представьте. — сказал Вовка. — Что лето — это такой человек. Вроде как наш друг. Зовут его — Лето, имя такое. И он приезжает вместе с нами к своей бабушке. И выращивает картошку, потом горох, арбузы, дыни. Много всего делает. И мы с ним гуляем по лесу, катаемся на великах, купаемся, греемся. А этот друг, он только и ждет, чтобы мы с ним дружили. Без нас ему грустно. Ему не для кого греметь громом, пускать дождь, заворачивать ручейки. И вот, мы приезжаем каждый год, и он за нами. А когда мы уезжаем, он тоже собирает вещи и уезжает куда-нибудь, в теплые страны, где его другие дети ждут. А сам ножичком перочинным на прощанье пишет где-нибудь на лавочке: "Здесь был Лето". И, может быть, мы когда-нибудь такую надпись найдем. Как думаете?

— Я думаю, что ты у нас, Вовка, на солнышке перегрелся! — сообщил весело Артем. — Вон, мадмуазель твоя едет. Пирожки нам везет!

Вовка поднял голову. И правда: на горизонте показалась Лизка на велосипеде. Она должна была приехать еще час назад, но задержалась, провожала отца. На руле у Лизки болтался большой белый пакет. Прав был Артем — пирожки везет.

После всего случившегося Лизка заняла прочное место в их компании. Правда, к ней намертво прилипло прозвище "мадмуазель", а Вовку называли не иначе как "жених". Впрочем, никто на это не обижался. Даже было немного приятно.

Лизка нынешняя совсем не походила на Лизку прошлогоднюю. Была она веселой, болтливой, таскала ребят в кино, в лес, в парк и даже на экскурсию в какой-то старый музей, о котором никто из них ничего не знал. В музее были выставлены экспонаты времен Второй Мировой Войны. Лизка показывала фотографии разрушенной землянки, которую обнаружили ребята, а также могилы перезахоронения героев войны. В музее Вовке понравилось (правда, еще и потому, что всю дорогу они с Лизкой держались за руки). Для себя Вовка решил, что он обязательно напишет Лизке письмо, когда уедет в родной Мурманск. А там видно будет…

Легкий летний ветерок взъерошил изумрудную траву.

Вовка поднялся, изображая партизана, выскакивающего из окопа:

— А ну, ребята, кто первый подбежит к Лизке, тому самый большой пирожок!

— А как же его определить-то?! — завопил Артем, вскакивая.

— Кто последний, тот ест траву! — поддержал Серега.

— И кукарекает под лавочкой!