Михаил Коршунов - Школьная вселенная

В учительской тикают электропервичные часы, поворачивают диск с секундами. Каждая секунда на учёте, потому что учащиеся каждую секунду получают новые и новые знания. Идёт учебный процесс. А потом начинается тоже процесс… выветривания. Это когда учащиеся каждую секунду теряют приобретённые знания. В подобном случае выветривание нужно рассматривать как стихийное бедствие. Даже Марта Николаевна согласится с этим.

В пятом классе «Ю» — урок арифметики.

На доске написан пример с десятичной дробью, которую надо обратить в обыкновенную. Ребята пишут в тетрадях, обращают одну дробь в другую.

Стаська, как всегда, сидит во втором ряду на первой парте, а Славка — в третьем ряду на четвёртой парте.

Славка и Стаська тоже пишут в тетрадях, обращают дробь, но при этом поглядывают друг на друга.

Клавдия Васильевна в конце урока всегда берёт в руки журнал — это для выяснения степени выветривания знаний. А потом ещё отмечает, кто отсутствовал.

Близнецы ёрзают на партах, нервничают. Ну почему они не переродились в корне? В своё время. Ну почему?

Стаська даже не обращает внимания, что он лысый и что на это обратила внимание вся школа. И что его стучали по голове, как Славку.

Скрипнула дверь — это бродит опоздавший. Не рискует войти в класс. Урок ведёт сама Клавдия Васильевна, и мигом схлопочешь не только в журнал «О» (опоздал), но и замечание в дневник.

Клавдия Васильевна пишет на доске другой пример, когда наоборот — обыкновенную дробь надо обратить в десятичную.

— Стася, ты почему невнимательный?

— Я… ничего. — И Стаська поглядел на брата.

Они всё утро думали, что можно предпринять, чтобы исчез журнал. Так и не придумали.

В школу даже пораньше пришли, и со своим слесарным инструментом. Но вытащить журнал — дело невыполнимое. Никакой труд не поможет: шкаф — из толстых досок, каждая доска — из чистого дуба. А срез коры показывает, как устроен дуб и другие крепкие породы.

И вот ещё что… учительская не бывает пустой. Если учителя и директор уходят в классы давать уроки — совершать учебный процесс, — Дарья Ивановна всё равно сидит в учительской. Она завхоз. Учебным процессом не занимается.

Опять скрипнула дверь.

— Батурин, — сказала Клавдия Васильевна, — проверь, кто там.

Вадя пошёл проверить.

Опоздавший спрятался за угол. Но увидел Батурина и показал ему знаками — меня нет. Меня ты не видел. Опоздавший надеялся как-нибудь проникнуть в класс до тех пор, пока Клавдия Васильевна отметит опоздавших и отсутствующих.

Подобные случаи бывали. Удавалось.

Вадя вернулся на место и сказал:

— Там никого.

Слышно, как приехала машина. Это Шустиков-папа. Он поговорил с дедом Валерием и тётей Асей и уехал.

Стаська напряжён. И Славка напряжён. Но — никаких драк и столкновений.

Ребята не понимают, в чём дело. Обычно братья на первом же уроке начинали драться. А сегодня только поглядывают друг на друга и молчат.

Клавдия Васильевна подходит к партам, смотрит, как ребята обращают дроби.

У Димки Токарева с дробями не ладится и с ногами тоже: утром опять прыгал и не выяснил, какая нога толчковая.

— Токарев, — Клавдия Васильевна заглядывает к Диме в тетрадь, — потерял единицу. А я говорила: когда обращаете обыкновенную дробь в десятичную, не пренебрегайте единицей.

При слове «единица» Стаська и Славка вздрогнули.

Дверь опять скрипнула. Приоткрылась. Клавдия Васильевна была в глубине класса и не слышала. Дверь осталась приоткрытой. В щель наблюдал опоздавший.

Алексей Петрович сидит у себя в кабинете и читает записки, которые он снял со своей ручки-ракеты.

Зазвонил телефон. Алексей Петрович взял трубку. Это Шустикова-мама.

Она рассказывает Алексею Петровичу, что с детьми произошло чудо: они утихомирились. Совсем другие ребята. Вместе позавтракали и вместе пошли в школу. Может быть, повлияло животное? А может быть, и…

— А может, пожарная команда, — смеётся Алексей Петрович. Он просматривает одну из записок. — Мне вот тут сообщают, что всё в порядке. Лейтенант сообщает.

Ещё директор говорит, что в истории были войны, которые длились так долго — семилетняя, тридцатилетняя, столетняя, — что в конце концов можно было даже забыть, из-за чего они, собственно, начались, но они всё-таки кончились!

Клавдия Васильевна возвращается к учительскому столу, садится и берёт в руки классный журнал.

Открывает. Смотрит.

И ещё смотрит. И ещё… И ещё…