Теодор Вайсенборн - На пороге надежды

Пудель выудил откуда-то из штанов мятую пачку сигарет, разгладил ее, достал три штуки, дал по одной Свену и Йогену, а третью сигарету зажал в губах и чиркнул спичкой.

Они курили торопливо, поглядывая в просветы между кустами и прикрывая огоньки ладонями.

- Где взял? - спросил Свен.

Пудель ухмыльнулся:

- Разве по марке не видно? У Рыжей Бороды.

- Он тебе что, подарил их?

- Не сказать чтобы подарил. На столе оставил. Но он столько курит, что наверняка решит, будто продымил все подчистую.

Они помолчали, потом Пудель спросил:

- А ты из-за чего сюда попал, Йойо?

Вопрос был неприятен. Мало того, что Йоген должен сочинение переписать, тут еще Пудель с тем же привязался.

- С матерью поскандалил и тэ дэ. А ты?

Пудель присел на корточки, остальные последовали его примеру.

- Ну, во всяком случае, не из-за таких детских шалостей, - ответил он с видимой гордостью. - У большинства здесь всего-то делов, что школу прогуляли или в магазинах шуровали - по мелочи. На моем счету малость побольше будет.

- Что именно?

- Двадцать два налета.

- Как это?

- Кража со взломом, салага. У нас банда была. Парни мировецкие, уж будьте любезны. Трое из нас киоски потрошили. Сигареты, шоколад, а то и кассу брали, если там что оставалось. Жратвы всякой у нас не переводилось, плюс еще куча товара. На продажу. Главное, всегда иметь полные карманы. А мы все по-умному делали, доложу тебе! Никто нас сцапать не мог.

- Как же ты тогда сюда попал

- Потому что один из нас скотиной оказался. Он нам однажды говорит, дельце, мол, есть, совершенно неопасное и как минимум шесть сотен чистыми. Ну, мы загорелись, сам понимаешь: шесть колов на троих - не кот наплакал. Да и кражи никакой по-серьезному не было. Просто вошли в дом, отперли входную дверь, прямиком к кухонному буфету, а там в чашке с золотой каемочкой и лежали бумажки. «Дорогим юбилярам» - на чашке написано. Говорю же, ничего серьезного. Это была квартира его бабки. И когда мы уже по лестнице спускались, встретилась нам одна тетка, и этот, который всех там знал, говорит: «Здравствуйте, госпожа Майер». Через полчаса бабка домой вернулась, с ходу заметила, что ее деньжата тю-тю, и как принялась блажить - весь дом на ноги подняла. А Майерша и говорит: «Внучка своего спроси, может, он знает». Ну, они его и взяли за жабры, а этот олух раскололся. И не только про шесть сотен рассказал, а про все двадцать два случая. Да потом еще разнюнился, как сосунок, и все на меня свалил - что я его, мол, совратил и прочая мура. Покаяться захотелось. А бабка его просто-таки растрогалась из-за несчастного малыша, как белуга ревела. А потом прямиком в полицию, и в тот же вечер легавые к нам нагрянули. Все бы еще, глядишь, обошлось. Я ведь ни разу не попадался. У них имя мое ни в одной бумаге не значилось. Но когда легавые пришли, мой папаша как раз под градусом был. И как начал с полицией базарить! То-то была потеха! Он им говорит: «Ну и что такого? Пацану деньжат на карманные расходы не хватало. Он ведь не состоит в полиции, где можно целыми днями баклуши бить, да еще за это деньги лопатой грести». Тут они, сам понимаешь, взбеленились. Надо было ему правду-матку потоньше нарезать. Если б он им сказал: «Знаете, господа хорошие, давайте все миром кончим, я сам своего огольца взгрею по первое число», - вот тогда еще, может, и обошлось бы. А так... Чего уж теперь, не век же мне здесь коптеть.

- А твой отец?

- Он-то? У нас с ним давно все в ажуре. Когда он меня тут первый раз навещал, мы с ним по саду гуляли, и он мне признался: «Знаешь, сынок, я теперь кучу денег экономлю! Месяцами сигареты покупать не нужно!» Это он наш тайничок раскопал. Такой довольный был! Он вообще-то мужик что надо, хоть и пьет. Без балды.

- А ты, Свен, почему тут? - спросил Йоген.

- Лучше я тебе как-нибудь потом расскажу, - ответил Свен, помедлив. - Слишком длинная история. А нам закругляться пора.

Пудель рассмеялся дребезжащим смешком:

- Он просто ломается. Не любит про это рассказывать. Я, впрочем, тоже постеснялся бы все выкладывать. Но раз он не хочет, и я ничего не скажу. Сперва он нам пел, будто мопеды угонял. А сам, наверно, и понятия не имеет, с какой стороны они заводятся. Но я раз у Шмеля в кабинете убирался, а на столе личное дело Таксы лежало. Ну, я, конечно, в него заглянул. Про угон мопедов и тому подобное там ни слова. Но я молчу как рыба. Захочет - сам тебе все расскажет. - Он еще раз хохотнул.

- Пошли, - сказал Свен смущенно.

- Зайдешь первым, Йойо, посмотришь, нет ли шухера, - распорядился Пудель. - Шмелю нам незачем попадаться.