Вера Новицкая - Веселые будни

Всю вторую перемену мы провертелись y лестницы; - никак не улизнешь: как назло, то одна, то другая «синявка» так и шмыгает около нас.

Вот и звонок. Все в классы входят и мы плетемся, нос повеся. Тишалова чуть не плачет; глядя на нее, и y меня как будто душа в пятки уходит. «Женюрочки» еще в классе нет, «Краснокожки» тоже.

- A что, если сейчас слетать? Еще успеем, теперь все по местам, на лестнице никого не встретим, а? Идем живо! - говорит Тишалова.

- Ладно, идем, - говорю. ..

- Идем, - говорит и Штоф;

Люба немножко трусит, но только одну минуту, и мы вихрем несемся по лестнице в среднюю залу. По дороге ни души.

Подбегаем к образу. Я приподнимаюсь на цыпочки и перевешиваюсь через решетку с правой стороны, Люба с левой, Штоф в середине, Шурка ждет очереди. Я прикладываюсь и, давай Бог ноги, улепетываю наверх, вскакиваю в класс; остальные за мной. Уф! Доехали! Евгении Васильевны все еще нет.

Но где же Тишалова? Странно.

Вдруг в дверях появляется Евгения Васильевна и Шура. Батюшки-светы, что ж это значит? На нее без смеху глядеть невозможно: её прямые редкие волосенки, почти везде мокрые, прилипли к голове, и с них что-то капает…

Евгения Васильевна, красная-прекрасная, собирается отчитывать Шурку, но за их спиной появляется «индеец».

- Это что за дивное видение? - спрашивает она, установившись на Тишалову и состроив насмешливую гримасу.

Туда ж таки «Краснокожка», еще остроумничать!

Шурке стыдно и смешно, она тоже вся красная и просит «выйти».

Евгения Васильевна сама идет с ней и через минуту приводит ее обратно, еще более облизанную, но сухую, - с неё уже не капает.

Класс хохочет, a мы все переглядываемся, - влетели!

Зернова сидит как мумия, Грачева поджимает губы - радуется, что нам достанется. Но «Краснокожка» усмиряет всех и велит записывать задачу. Тишалова шепчет нам:

- Лампадку на голову перевернула, но все-таки приложилась. Муся, милая, ради Бога, подсказывай, до смерти боюсь.

Задача была не хитрая и сразу y меня вышла. Люба поднаврала в одном месте, но по моей поправила.

У бедной Шурки, видно, дело не ладилось, она и сопела, и пыхтела - да только это не всегда помогает. Нагибается к Леоновой, спрашивает, сколько фунтов во втором вопросе получается. Ta будто не слышит. Скажет она, как же! Но по крайней мере, хоть гадости не сделала, a Танька Грачева, слышу, нарочно неверно подсказывает. Вот противная! Смотрю, - «индеец» с «Женюрочкой» о чем-то беседуют, тогда я тетрадкой закрылась, да все строчки Тишаловой и подсказала.

A уж Таньке это даром не пройдет, я ее тоже когда-нибудь подкачу.

После звонка мы, как всегда, уходить собрались, да не тут-то было. Начала Евгения Васильевна суд и расправу чинить, сейчас Шурку за бока. Ta все по чистой совести и рассказала. Евгения Васильевна сразу успокоилась, поняла, конечно, что по серьезному делу ходили, a не за глупостями какими-нибудь, улыбнулась и спрашивает:

«Что ж это вы одна y меня в классе такая набожная?»

Шурка взглянула на нас, замялась немножко и говорит:

- Да, это я одна выдумала.

«И ходили одна? Никого в свое странствование к святым местам не соблазнили?»

Тишалова краснеет и собирается открыть рот, чтобы что-то соврать, но я встаю и говорю:

«И я ходила, Евгения Васильевна».

- И я, - подымается Люба.

«Я тоже», - подтягивает Штоф.

- Ну, за это молодцы, что честно сознаетесь, a Тишалова славный товарищ, никого выдать не хотела. Что ж? Повинную голову, говорят, и меч не сечет, и я вас этот раз наказывать не буду, да Тишалова и так уж претерпела, ишь как напомадилась! - A что, Шура, небось противно? - Только впредь, дети, чтобы этого не было. Правило не пускать вас вниз не я выдумала, но исполнять его и слушаться старших меня я обязана; если же вы будете продолжать туда бегать, то по вашей милости y меня будут крупные неприятности. Зачем же нам с вами ссориться? Правда? Значит, впредь ничего не делать без спросу. Ну, a теперь марш завтракать, вон уж Ермолаева вытерпеть не может, жует что-то.

A это правда, Ермолаева наша всегда есть хочет, на всех уроках что-нибудь да жует. За то и толстая она, как кубышка, красная, и всегда ей жарко.

Смеху и разговоров что y нас потом было! Мамочка тоже очень смеялась, когда я ей все подробно рассказала.

A Снежины, оказывается, живут в одном доме с нами, - только мы во втором, a они в четвертом этаже, так что мы теперь всегда с Любой вместе из гимназии возвращаемся.

Приходит сегодня Барбосина в класс, смотрим - тетрадки под мышкой тащит. Молодчина, вчера написали, a сегодня уже и готово, поправлено.