Георгий Попов - Первое лето

— Смотрите… — Дядя Коля протянул мне и Димке по небольшому камушку. Камушки напоминали куски соли. Я даже не удержался — лизнул… На кончике языка осталось что-то пресное, невкусное. — Какая же это соль? — засмеялся, потрепал меня за волосы дядя Коля. — Это самый обыкновенный кварц. А вот эти блестки, эти вкрапления и есть золото. Видите, как будто кто взял из детской пеленки и мазнул. А ты — языком!

— Как же вы отсюда выковыриваете золото? — произнес Димка несколько озадаченно.

Дядя Коля усмехнулся:

— На золото, которое вы держите в руках, старатели не обращают внимания. Чтобы извлечь его из породы, требуются большие драги, как на прииске. Породу, этот самый кварц, драги сначала измельчают в порошок, а затем промывают. Нам это не годится. Мы ищем песочек и самородки. Давеча я сказал, что это место плевое. Не верьте, ребятки, я не хотел выдавать своей тайны. Я и Феде не сказал. Не от жадности, нет, — боялся, что раззвонит после на всю губернию и все дело мне испортит. Федя был и нету, а мне здесь, думаю, промышлять и промышлять.

— А разве вы не вместе?

— С Федей-то? Нет, не вместе. Он ко мне недавно прибился. Плутал, плутал по тайге, истощал — кожа да кости — и набрел на меня. Лежит, зубы скалит, совсем доходяга. Взял я его, откормил, с тех пор и живет. Долго болел, лихорадка его била. Потом ничего, оклемался. Тоже, между прочим, пристрастился к золоту. Но у него жилки этой нет, старательской. И терпения. В нашем деле нужно терпение. Бывает, поковыряется человек, плюнет и уйдет. А ты сидишь и сидишь, моешь и моешь, глядишь, блеснула песчинка, крупинка, а вот и самородочек, князь во князьях! Тот, нетерпеливый, шатается все летом по логам и речкам, и хоть бы что! А у тебя полпояса, а то и пояс драгоценного песочка. Ты идешь и ног под собой не чуешь. Тебя за версту видно, какой ты удачливый.

— Полпояса, пояс… Стоит ли из-за этого все лето кормить мошкару, — разочаровался Димка.

— Вы, видать, совсем темные люди, а я-то думал… — в свою очередь разочаровался и дядя Коля. — Оставим пояса, они у каждого свои. Возьмем для наглядности ну, например, большую бутылку, ту, что объемом семьсот кубиков. Если насыпать полную, то, знаете, сколько она потянет? Почти пуд, а в пуде, да было бы вам известно, шестнадцать килограммов, вот сколько! — Он значительно прищелкнул языком. Видно, сам разговор о золоте доставлял ему удовольствие. — Не верите? Тогда намойте полную бутылку и взвесьте, чего проще!

Я думал, что дядя Коля нас разыгрывает:

— Да что вы, не может быть!

— А вот и может, может! Вы намойте и взвесьте! Не сейчас, так потом, когда-нибудь… А теперь… Гляньте сюда… Что это такое, по-вашему? — Он показал с виду совсем не золотой, но определенно металлический кругляшок.

— Неужели самородок? — недоверчиво протянул Димка.

— Правильно, молодец! Отвернитесь-ка! — Дядя Коля отошел шага на два. — Золотой самородок между мною и вами. Ищите!

Димка опустился на четвереньки. Я тоже. Галька нагрелась за день и дышала теплом. Дядя Коля стоял рядом, наблюдая за нами. Поиски продолжались минуты три. Наконец Димка нашел. Вернее, нашли мы оба сразу — я и Димка, — но Димка немного опередил меня и взял первым.

— Молодцы. Ну, а теперь пора приниматься за работу. Я останусь здесь. А вы ступайте-ка во-он туда, в тот ложок. Подниметесь вверх, свернете направо и глядите в оба. Тот ложок заповедный, я его напоследок берег. Место глухое, правда, но вы не бойтесь. Идите и смотрите, чуть что — дядя Коля опять показал на ладони самородок, — поклонитесь. — Он помолчал, как бы вспоминая что-то, и тише добавил: — Золото теперь нам ой-как нужно, то есть государству, я так понимаю. Ясно? Ну, ни пуха ни пера!

Димка взял лоток и направился было сразу в ту сторону, куда показал дядя Коля.

— А к черту, к черту? Мы засмеялись:

— К че-ерту-у! — И пошли, ускоряя шаг.

Я и сейчас, много лет спустя, вижу тот ложок. Посередине речонка, чуть уже Малой Китатки. По обеим берегам — дремучие черемуховые заросли, сквозь которые не сразу и продерешься.

Кедров здесь было мало. Зато шишки на них лепились как воробьи — большими стаями. Но мы уже не обращали на шишки никакого внимания. Шли по кромке ручья и не отрываясь смотрели себе под ноги. Видно, старательский азарт передался и нам.

Иногда, подобрав кусок кварца, я обнаруживал в нем желтые вкрапления, показывал Димке:

— Видишь?

— Не слепой…

— Давай раздробим. Интересно, сколько его здесь, золота.

Мы брали два камня и разбивали кварц. Но золота в нем оказывалось настолько мало, что оно разлеталось вместе с осколками. Лишь однажды Димке удалось добыть две-три крупинки. Он подержал их на ладони: