Владислав Крапивин - Лерка

— Здравствуй, — сказала Лена.

— Здрасьте, — сказал он. Спустил ноги, отложил тесак и взглянул на Лену. Смотрел он внимательно, неулыбчиво, но ничего больше не говорил.

И Лене стало неловко от долгого молчания.

— Ты дежурный, что ли? — Она знала, что у входа в лагерь полагается быть дежурному.

— Нет, — сказал он.

— А где дежурный?

— Их два. За изолентой пошли.

— За чем?

— За лентой для изоляции, — отчетливо повторил мальчишка, и в глазах у него проскользнуло сердитое удивление. Наверное, подумал: «Такая большая, а не знает простых вещей».

— Хороши дежурные, — хмыкнула Лена. — Бегают за лентой какой-то…

— Я-то здесь, — коротко сказал мальчишка.

Спорить Лене расхотелось.

— Да, конечно, — примирительно сказала она и улыбнулась. — Сторож с такой саблей стоит двух дежурных.

— Это не сабля, — сказал он и на улыбку не ответил. Отвернулся и стал смотреть в кусты.

Из кустов, исцарапанные и запыхавшиеся, выскочили двое. С репьями в волосах, с красными повязками на голых руках.

— Здрасьте! — на всем скаку выпалили они. — Вы к кому?

— К вам.

Дежурные заулыбались:

— А зачем?

— А по делу. Где у вас пятый отряд?

Мальчишки довольно толково объяснили, что к даче пятого отряда можно идти по аллее — мимо столовой и киноплощадки, а еще можно вдоль забора, только надо продираться сквозь крапиву и репейники.

— Ясно, — сказала Лена.

Дежурные переглянулись, будто не были уверены, ясно ли ей. И вдруг разом вспомнили, повернулись к «турчонку».

— Вот он…

— Из пятого.

— Только ему некогда провожать, — спохватился один из них.

— Тоже мне рыцари, — сказала Лена. — Обойдусь без провожатых… Значит, ты из пятого? Как тебя зовут, незнакомец с большим ножом?

И узнала, что его зовут Лерка.

Он еще секунду серьезно смотрел на Лену. Видимо, ждал новых вопросов. Потом повернулся к дежурным:

— Давайте.

Они дали ему синее колечко изоляционной ленты. Лерка зажал в коленях нож и начал обматывать самодельную рукоятку.

Мальчишки уже не смотрели на Лену. Они смотрели на Леркины пальцы. Следили, как лента опоясывает ручку аккуратными синими витками. Были они оба старше Лерки, но глядели на него с почтением. Или, вернее, с готовностью сделать все, что он скажет. Так смотрят неловкие новички на умелого мастера…

— Значит, ты из пятого отряда? — повторила Лена. Лерка промолчал. Он, видимо, размышлял, стоит ли два раза отвечать на один вопрос. Потом все-таки сказал:

— Ну да…

Рукоятка была уже готова. Лерка сжал ее в остром кулачке и прищуренно глянул вдоль клинка.

— Сойдет, — довольно произнес дежурный в синих шароварах.

— Сила! — поддержал его дежурный в зеленых трусах с белыми лампасами.

«Что они собираются делать? — кольнуло Лену беспокойство. — Ой, мама… С таким-то ножищем…»

Но не хотелось начинать знакомство с подозрительности. И не отбирать же, в конце концов, нож. Мальчишки возятся с ним открыто, значит, не считают свое дело запретным.

Однако для очистки совести она спросила:

— Зачем он вам, такой страшенный?

Лерка слегка пожал плечами.

— Тростник рубить, — сказал мальчишка в трусах с лампасами. А другой черканул по воздуху ребром ладони: р-раз… Так они будут срубать сухие тростниковые стебли на краю болота.

«Зачем вам тростник?» — чуть не спросила Лена. Но спохватилась. Может быть, все знают, и только она не знает, зачем тростник. И, может быть, худой темноглазый Лерка снова глянет на нее досадливо и удивленно.

Лерка отложил нож, отвернулся и смотрел теперь сквозь голубые рейки забора. Там были лес и пустая дорога среди сосен…

Зачем нужен тростник, Лена узнала в тот же день. Благодаря Лариске Рыбиной. Сразу надо сказать, что Лариска считалась ябедой. Но она вовсе не походила на обычных ябед — пронырливых, остроносых и писклявых. Она была толстая, с большой черной косой и говорила унылым басом. Было слышно уже издалека, когда она медленно гудела:

— Елена Максимовна-а… А Колька Шанкевич опять залез на сосну и кидается ши-и-ишками…

Или:

— Инна Семеновна-а… А Санька Щетинников стоит в коридоре и стукается по голове барабаном…

Конечно, Колька Шанкевич успевал съехать на животе с дерева, а Санька положить на место барабан.

Ябедничать по-настоящему, незаметно, Лариска не умела, поэтому ее не колотили. Только если затевалось опасное дело, Санька Щетинников говорил:

— Смотрите, братцы, чтоб Рыбина не услыхала…

— А я услыхала-а, — оказавшись поблизости, сообщила она. И, неторопливо шагая сквозь кусты, начинала тянуть еще издалека: